— Скажите… Если вы с фронта, то, может, знаете: скоро ли кончится война?
— Какого точно месяца и числа закончится, не знаю. Но уже скоро. Противник не тот, что был… Сломали ему хребет.
— Раз хребет сломан, то уже не поднимется, — авторитетно добавляет колхозник, который привез меня из Кононовки.
В Нехайки я приехал неожиданно, но долго ли собираться людям в селе! Приходили знакомые и незнакомые, поздравляли с прибытием. На следующий день я пошел в бригады. И везде один самый важный для всех вопрос: когда же конец войне?
В числе первых меня посетил колхозный конюх Константин Устимович Тищенко.
— Вон ты какой стал, Ванько! — обрадовался старик. — Настоящий герой. Значит, даешь фашистам жару..
— Гуртом воюем, отец. Один в поле не воин. Так и в небе.
— Так-так… А мы тут как-то вспоминали… Помнишь, как искали жеребенка?
— Разве такое забудешь? Тогда вы меня выручили…Мы с Иваном Наталенко, таким же мальчишкой, как и я, пасли колхозных лошадей. Кто не ходил в ночное, тому трудно представить романтику этого занятия. Насобираем, бывало, сухого пырея, стеблей прошлогоднего подсолнуха, сухой травы, разложим костер. В темноте взлетают вверх тысячи искр. Мы сидим, подбрасывая понемногу топливо в огонь, а он словно проглатывает все. Где-то рядом в темноте кони жуют траву, фыркают иногда, ржут, будто переговариваются между собой, и мы угадываем по тем звукам, где какая пасется лошадь.
Ночь коротка, а ко сну клонит. Под утро иногда и задремлешь. Так случилось и в тот раз. Проснулись — и стремглав к лошадям. Они пасутся спокойно. Однако не досчитались мы одного жеребенка. Где ему деваться? Оббегали вокруг все поле, рвы, заросли. Нет, и все тут.
Рано утром на пастбище пришел Константин Устимович.
— Ну, как тут у вас дела, герои?
— Плохо, дядя Костя, — сознались мы. — Пропал лошаденок.
— Который это?
— От чалой.
— Так… — протянул дядя Костя. — Неважное дело. И нигде его нет?
— Искали всюду. Пропал.
Он подумал, скрутил цигарку, прикурил ее от тлеющего в пепле уголька.
— Может, слышали, — затянулся дымом и причмокнул, — не проезжала ли тут подвода?
— Будто не проезжала, — сказал Ванько.
— В том и дело, что проезжала. Когда я шел, видел свежую колею. Жеребенок привык к цокоту телеги. Наверно отбился от матери, а заслышав цокот, побежал за возом.
Дядя Костя не сердился, не кричал на нас. Он посадил меня на гнедого, сам сел на чалую, от которой сбежал жеребенок, и мы поехали по следу телеги. Когда приближались к подворью колхозной бригады соседнего села, на встречу чалой кобыле бросился наш жеребенок…