Почему-то ей стало легче на душе. Реджина выключила душ, вытерлась жестким полотенцем и подумала, не забрать ли Кэйти сегодня же вечером. Она планировала сделать это завтра, но в доме ей было пусто и одиноко.
— Ты что-то стала трусить, — пробормотала Реджина, выбирая пижаму в тонкую полоску цвета сливок, прекрасную хлопчатобумажную пижаму, которая ласкала ее утомленное тело, как прикосновения возлюбленного. Скрепив волосы на затылке, она скользнула ногами в атласные шлепанцы и отправилась на кухню.
Неожиданно раздался звук дверного звонка. Реджина не была одета подобающим образом, чтобы встречать гостей. Она подошла к двери и посмотрела сквозь стекло. Дыхание у нее перехватило от неожиданности, радости и надежды.
Теперь она не могла ни думать, ни говорить.
Клинт стоял на ступенях перед дверью, держа шляпу в руке, затаив дыхание. Сердце его стучало тяжело, как молот. Что скажет Реджина, когда увидит его? Что он скажет, когда увидит Реджину?
Столько чувств ему предстояло выразить словами, но Клинту казалось, что он позабыл все слова именно тогда, когда они были очень ему нужны.
Не удивляйся, если она окажется холоднее льда, увидев тебя на пороге, предупредил себя Клинт. Он не был героем. Он был просто человеком, запутавшимся в очень сильных и глубоких чувствах. В своей жизни он успел испытать любовь, страсть, горечь потери, печаль, потрясение от вновь возникшей страсти, замешательство, любовь, отрицание, понимание, смирение…
Боже! Как он смог выдержать это? Как сумел пройти по такому ужасному пути? Клинт не забыл, сколько боли песет с собой любовь. Не будет никаких гарантий, никакой уверенности. Почему он хочет снова рискнуть, хотя однажды уже испытал на себе разрушительную мощь судьбы?
Дверь открылась, и на все вопросы он немедленно получил ответ. На Реджине была невероятно соблазнительная пижама. Он снова увидел непослушные красно-золотистые локоны, вьющиеся вокруг ее лица, и светящиеся от счастья зеленые глаза, пристально глядящие на него.
Клинт попытался сказать хоть что-нибудь, чтобы смягчить неловкость, что-нибудь прекрасное, романтичное, что-нибудь такое, что женщина хотела бы услышать от мужчины, но смог найти только три слова:
— Я люблю тебя!
— О! — прошептала Реджина, позволяя ему обнять себя и сама обнимая его.
Клинт дрожал от счастья. Боже, как мог он забыть, насколько она прекрасна! Как мог усомниться даже на секунду, что он любит ее, что она стала его жизнью!
Он снова ощутил хрупкость и теплоту стройного тела Реджины. И затем ее лицо поднялось к его лицу, и ее губы соединились с его губами в поцелуе, прервать который он не смог бы, даже если от этого зависела бы его жизнь.