— Ну так как же, товарищи гайдамаки, договорились?
Но в это время послышался шум и фырканье, вдоль мостовой легла прыгающая полоса автомобильных фонарей, заиграл рожок, и к подъезду подкатила серая штабная машина.
Часовые встрепенулись, вытянулись и коротким полудвижением отвели в сторону штыки винтовок, сделав «по-ефрейторски на караул».
Из машины выскочил генерал в высокой гайдамацкой папахе и, стуча кавалерийской саблей по ступеням, на которых только что сидел Гаврик, вошел в тяжелые дубовые двери, как бы сами собой открывшиеся перед ним на своем медном, цилиндрическом пневматическом запоре.
За ним последовала генеральская свита, наполнив прямую улицу бряцаньем шпор.
Свет автомобильных фонарей описал полукруг, озарив по очереди ряд уличных деревьев, дубовые бочки у ворот завода искусственных минеральных вод Калинкина, плантацию садоводства Веркмейстера с рядами согнутых штамбовых роз в соломенных футлярах; потом он уперся в глухие железные ворота штаба, которые бесшумно отворились, пропустив во двор машину, потом затворились, и на улице снова сделалось тихо.
Но чувство чистой человеческой правды уже было разрушено.
— Ну, так как же, товарищи? — спросил Гаврик. Часовые промолчали. Когда же Гаврик снова сделал попытку подойти поближе, они, как на пружине, вскинули винтовки.
— Стой, будем стрелять!
— Да что мы с ними на самом деле цацкаемся! — с досадой сказал тот самый матрос, который советовал действовать «нахалом».
Рванувшись вперед, он припал на колено и поднял над головой ручную гранату.
Гаврик едва успел схватить его за руку.
— Алеша, ша! Пока еще я здесь командую. Ну, громадяне, не хотите — как хотите, — сказал он с ангельской, миролюбивой улыбкой, обращаясь к часовым. — Вам же хуже. Пока вы здесь охраняете генеральскую контрреволюцию, там, на селе, без вас всю землю поделят. Бывайте здоровы! За мной, братишки!
Он сделал знак рукой и не спеша, вразвалочку, с самым невинным видом пошел назад и завернул за угол. Здесь он преобразился — куда девалось его наигранное добродушие, миролюбивая ленца.
— Чуете? — спросил он отрывисто матросов.
— А чего?
— А то, что раз генерал Заря-Заряницкий приехал ночью в пустой штаб со всей своей шайкой, то это не случайно. Я не знаю, что у них на уме. Может, они хотят нас опередить и перейти в наступление. Стало быть, первым делом надо лишить штаб связи. Это дело возьмет на себя товарищ с «Ростислава». Будь ласков, Гриша, — обратился Гаврик к одному из матросов, — полезай на столб и перекуси им все телефонные и телеграфные провода. А ты, дядя Данило, приведи сюда отряд и размести людей поблизости на случай, если придется гайдамацкий караул заменить нашим. Лично я постараюсь зайти в штаб с черного хода и поговорить с караульными, может быть, они согласятся не валять дурака и добровольно сдадут нам посты. В случае, если я с ними не договорюсь, даю три выстрела из нагана, и тогда идете всем отрядом на штурм.