– Привет, Петюня, это я, твоя Нелли. Надо бы потолковать.
Он сразу встревожился, заюлил, заныл, что ему некогда…
– Зато мне есть когда, – оборвала его Нелли. – Да не волнуйся, это много времени не займет.
Договорились встретиться в кафе недалеко от театра, где он работал. Нелли села в машину и поехала. Опоздала, конечно, но она же не виновата, что в Москве пробки, а по центру вообще не проедешь? Режиссер ждал в зале для курящих, перед ним стояла полная пепельница, официант сменил ее на чистую, когда пришла Нелли.
Она заказала чашку эспрессо и приступила к делу без предисловий.
– Устрой меня к себе в театр, Петечка.
Режиссер завел нудную песню, что он в этом театре на птичьих правах, но Нелли не стала слушать.
– Мне надо, чтобы книжка где-то лежала. Займи меня в одном спектакле, мне плевать – в каком, и дай роль поменьше. Все, больше я ни о чем не прошу. И не трепись, не так уж много я прошу. Захочешь – сделаешь. Не сделаешь – живо дам знать Мещеряковым, что это ты был с Юркой. Они его до сих пор оплакивают. Ровно через месяц я должна выйти на работу, ясно?
Бедный режиссер кивком подтвердил, что ему все ясно. Он устроил Нелли на работу, и потекла жизнь своим чередом – в новом театре не хуже, чем в старом. Только тут не было такого красавца, как Галынин, на шею вешаться некому. Ну и не надо. Нелли начала сниматься, неприятности забылись как страшный сон.
В этот театр она и вернулась после родов. Потом подтянулась, вошла в форму и снова начала сниматься.
Мальчика между тем растили Лина и Галюся. Назвали Митей. Просто так, в честь никого. Просто имя душевное. Лина к тому времени, как Митя появился в доме, уже писала диплом. Защитилась и нашла работу. Даже в двух местах – в издательстве и в переводческом бюро, где начала подрабатывать еще во время учебы.
В бюро давали на перевод техническую документацию, научные статьи, договоры, апостили… Тяжелая, нудная, но неплохо оплачиваемая работа. В издательстве платили неизмеримо меньше, зато переводить приходилось книги. Правда, Лине попадались все больше романы из жизни Средневековья, хотя и написанные современниками.
Лина мечтала перевести «Контрапункт» Олдоса Хаксли или – с итальянского – «Если однажды зимней ночью путник» Итало Кальвино, но эти великие романы давно уже были переведены другими людьми, а на ее долю осталось только фальшивое Средневековье.
– Века были средние, жизнь тоже была так себе, – сказала она Лидии Григорьевне, придя в очередной раз в гости, когда та начала расспрашивать о литературных переводах.
– Ничего, детка, потерпи. Еще что-нибудь хорошее напишут.