Она шла, словно окутанная неким коконом. Боли не было, был стыд. Ей вспоминалась вся их так называемая любовь, постель, возраст Суламифи. Хотелось выскочить из собственной кожи. «Ален Делон – не царь Соломон», – срифмовала Лина, пытаясь призвать на помощь юмор. Да уж, на царя Соломона он явно не тянет… Явно! Но ведь пошла же с ним, влюбилась как дурочка, таскалась по ресторанам, ложилась в постель-сексодром с шелковыми простынями…
У него по стенам были развешаны эротические картины, казавшиеся ему очень изысканными. Лина, когда впервые разглядела стилизованное изображение фаллоса на красном фоне, видимо, символизирующем вагину, сразу сказала: «Килька плавает в томате». Влад тогда заржал, но в душе, кажется, обиделся немного. Надо было сразу, тогда же, бежать от него, бежать куда глаза глядят, а она осталась. Проглотила эту кильку.
Ее вдруг затошнило чуть ли не как тогда, на лугу с бабочками в Литве. Пришлось остановиться и отдышаться.
Мимо шли равнодушные люди, спешили к переходу: как раз загорелся зеленый свет. Надо идти. Не на этот светофор, так на следующий. Надо жить. Если не для себя, так хоть для Митьки. Для Галюси. Для Лидии Григорьевны.
Лина вспомнила, как недавно, но еще до Влада, она в очередной раз приехала на Ордынку за деньгами, а во дворе ее поджидал сын Лидии Григорьевны. Уже совсем старый, уже пенсионер, неспособный подняться по крутой лестнице на пятый этаж. Но все такой же противный, каким он ей запомнился с детства.
– Ты… это… на чужой каравай рот не разевай, – сказал он ей, не здороваясь. – Квартира моя, даже не надейся. Эта старая колотушка, – Лина не сразу сообразила, что это он мать родную «колотушкой» называет, – назло мне на свете зажилась. Я знаю, ты ей деньги даешь. Думаешь, не знаю? На что ей деньги? Померла бы давно, не мучилась. Но если ты на квартиру заришься, учти: я ее психиатру покажу, есть у меня верный человек, признают недееспособной. Любое завещание оспорю.
– Все? – спросила тогда Лина. – Вы все сказали? У меня тоже есть верный человек, еще посмотрим, чья возьмет.
И она проскользнула мимо него, скрылась в подъезде. Решила не расстраивать Лидию Григорьевну и ничего ей пока не говорить. Надо посоветоваться с Понизовским, он в таких делах дока. Но вскоре после этого она встретила Влада, та неприятная встреча, а вместе с ней и решение посоветоваться с Понизовским вылетели у нее из головы. Молодец, Линочка, умница. Друг, называется. Вот теперь пойди и убейся об стенку.
Лина добрела до светофора, перешла улицу. Движение на Таганской площади тяжелое, да еще летом, в жару… Ей опять стало дурно. Нет, она не позволит себе расклеиться из-за этого подонка. Дошла-таки до метро. А зачем ей метро? От «Таганской» до ее дома пешком можно дойти. Правда, ноги не идут. Взять такси? В разгар дня пробки. Автобусом – то же самое, только небось еще и стоять придется.