Лина подошла к «нарам», за которыми давились от смеха дети, перевернула нижнюю подушку, верхнюю…
– И здесь их нет… Знаю. Под матрацем.
Под матрацем их тоже не оказалось. Лина придумывала самые невероятные места, заглядывала под игрушечный столик, перелистывала страницы книжки: не спрятались ли они в сказке? Проверила стоявшую в углу коробку из-под игрушек. Пусто! Все свои действия она, как футбольный комментатор, старательно дублировала голосом. Искала за батареей, даже за окном. Нигде их нет!
Теперь уже не только дети, но и стоявший в дверях Климов корчился со смеху. Лина спросила, не проскользнули ли они мимо него, не спрятались ли в ванной. Когда оказалось, что и в ванной их нет, Лина опять закрыла лицо руками и сделала вид, что плачет:
– Где мои дети? Куда они подевались? Как же я без них жить буду?
– Я зесь! – выскочил из-за кроватки Витя. – Мама, я зесь!
За ним выбежала и Настя, Лина присела и сгребла в охапку обоих.
– Вот они мои! А теперь – тихие игры! – приказала она, становясь строгой.
И дети послушно уселись на пол – достраивать свою мозаику.
– Да, Песталоцци, – уважительно протянул Климов, – это был мастер-класс. Тебе надо завести семерых. Кстати, мы не договорили. Ты мне так и не ответила.
Лина тихонько вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Климов заметил, что в этой двери не было никакого замка, торец дверного полотна абсолютно гладкий. «Правильно, – подумал он, – чтобы дети, не дай бог, нечаянно внутри не защелкнулись».
Вообще в этой комнате все было устроено разумно, с пониманием детской психологии и потребностей: мебели почти нет, ручки и на входной двери, и на дверцах шкафчиков – утопленные, углы шкафов – обтекаемые, обе секции «нар» защищены подъемными запирающимися бортиками, никто с них не свалится. Очень понравился Климову укрепленный высоко на стене ночник в виде ангела. Все продумано, все с любовью. И большой надувной матрас на полу.
Он вышел вслед за Линой в кухню.
– Не считай меня занудой, я правда хочу на тебе жениться. Ты пойдешь за меня?
– Всю жизнь мечтала! – насмешливо фыркнула Лина и вдруг осеклась.
Даже в собственных ушах ее слова прозвучали как-то чересчур искренно. Она внимательно посмотрела на Климова. Не принц, но не она ли сама убеждала Галюсю, что принцев не бывает? Он был из тех, чье амплуа в театре шутливо называют «фуражечный герой». Плотный, но не толстый, среднего роста, но широк в плечах. Ей даже вспомнилось собственное определение «квадратиш-практиш-гут», примененное к машине Смирнова «Рено Логан». Ну неказист Климов. Зато функционален.