Любо вернулся, улыбаясь:
– Мама согласилась и ждет нас.
Выйдя из гостиной, мы прошли по длинному коридору мимо нескольких дверей. Заметив мое недоумение, Любо пояснил:
– Я купил у соседей трехкомнатную и объединил две квартиры. Проблему с уборкой решаю с помощью приходящей домработницы. Вот только свою комнату мама не разрешает убирать посторонним и, несмотря на возраст, делает все сама.
Мама Любо оказалась совсем не такой, как я представляла. Это была худощавая старушка с аккуратно причесанными ухоженными волосами, вся такая опрятненькая, с живыми пытливыми глазами. Она совсем не была похожа на затворницу. Старушка сидела за столом, и перед ней лежали раскрытая книга и очки.
– Маргарита Львовна, – представил Любо маму.
Услышав мое имя, она недовольно поморщилась:
– Что за мода давать девочкам мужские имена? Вы, милочка, ни при чем, но ваши родители поступили неразумно. Ведь как назовешь корабль, так он и поплывет. Вижу по отсутствию на пальце обручального кольца, что вы не замужем. А вы уже не совсем юная девушка. – Она осуждающе покачала головой.
– Мама! – воскликнул Любо.
– Мне двадцать восемь… – Я не сочла нужным скрывать свой возраст.
– Вот про это я и говорю. В ваши годы вы должны уже иметь детей, а не ходить в невестах. Жених-то есть у вас?
Старушка, не обращая внимания на Любо, гнула свою линию. Похоже, это ей доставляло удовольствие – на ее белых щечках появился румянец. Она достала из футляра другие очки, надела их и уставилась на меня. Наверно, очки, лежавшие рядом с книгой, были предназначены только для чтения.
– Жених есть. Маргарита Львовна, – я решила сразу перейти к делу, – посмотрите на эту фотографию. Вам знаком этот человек?
Старушка взяла фотографию, внимательно ее изучила, отрицательно покачала головой и протянула снимок мне:
– Нет, впервые вижу. А почему, милочка, вы считаете, что я могла его знать?
– Он был знакомым Ларисы Сигизмундовны, это Григорий Метелкин.
Старушка вздрогнула, взяла в руку фотографию и вновь стала ее рассматривать.
– Вот он какой – Гриша Метелкин! Нет, я его не знала, но от своего мужа Дмитрия много слышала о нем. – Теперь старушка с жадным любопытством рассматривала фотографию, затем перевернула ее и громко, с видимым удовольствием прочитала имя на обороте: – Григорий Метелкин.
Я ощутила внутреннюю дрожь, сердце забилось чаще, как, наверное, у охотника, выследившего дичь, или рыбака, заметившего по поплавку поклевку.
– Раз вам имя знакомо, вы, наверно, что-нибудь сможете рассказать об этом человеке?
Старушка задумалась.
– Дмитрий считал его исчадием ада, из-за него в конечном итоге погибла его мать. Мария Сигизмундовна по советским законам не была замужем – она обвенчалась с Владиславом Панкратовым в церкви, и никакого другого документа у нее не было. Это произошло здесь, тогда этот город назывался Петроградом, по улицам ходил одурманенный, ликующий народ: царизм пал и наступила эра свободы, демократии и всеобщего благоденствия. Но почему-то эра благоденствия очень скоро переросла в эру бесконечных проблем: стало совсем плохо с продовольствием и топливом, порядка не было. Вечерами было опасно выходить на улицу. И виноватым оказалось переходное Временное правительство. Мария родила Диму, а Владислав Панкратов, боевой офицер, награжденный двумя Георгиями, когда начались репрессии против бывших офицеров и дворян, ушел воевать в Добровольческую армию – сначала к Корнилову, а затем к Колчаку. С тех пор она его не видела. Уже в тридцатые годы к ней стал захаживать Григорий Метелкин, он сообщил ей по секрету, что служил вместе с ее мужем и что тот погиб в Сибири, сражаясь в отряде капитана Сатунина.