По рассказам сталкеров, встречались и другие привидения, особенно ими грешили некоторые зоны на поверхности. Самая знаменитая из них, «Черный тюльпан», долгое время оставалась любимым местом сборища бывших десантников, спецназовцев и еще каких-то непонятных «чеченцев» с «афганцами». Как говорил дядя Коля, козырявший наколками «ВДВ» и протертой во всех местах тельняшкой: «Каждый мужик обязан хоть раз в жизни посетить „Тюльпан“ и у памятника оставить патрон, а лучше несколько — в честь настоящих героев». Когда Большое метро погибло, а Ботаническая оказалась отрезана от «Черного тюльпана», Николай Егорович долго маялся и переживал, каждый год в самом начале августа рвался туда и однажды все-таки ушел. Понятное дело, назад он не вернулся…
Впрочем, сами привидения людям вреда не причиняли и слыли абсолютно безобидными. Пощекотать же нервы сценками древней жизни обожали многие, ведь подземная жизнь небогата на развлечения…
Вид призрачного десантника, совсем не похожего на внезапно вспомнившегося дядю Колю, радости Ивану не доставил и, вопреки очевидной безвредности, даже напугал. В отличие от поезда, существующего лишь жалкие секунды, тот казался таким реальным и настоящим, что по спине юного дозорного пробежали мурашки. Если дать волю фантазии, можно представить, как неведомый человек…
Послышавшиеся из туннеля голоса прервали размышления Ивана: навстречу ему, неслышно ступая, шла пожилая пара — сильно хромающий сухонький старичок и тучная пожилая женщина, забавно переваливающаяся при ходьбе из стороны в сторону.
— Фима, это ты во всем виноват, ну разве можно так запускать свое…
Прямо сквозь привидения беззвучно пробежали тяжеловооруженные солдаты в армейской защите. За ними показались караванщики, группа священников, хмурые ободранцы непонятного рода занятий, крепыши бандитской наружности, несколько спешащих неизвестно куда врачей, команда спецов-инженеров с соответствующими нашивками на рукавах и десятки, а то и сотни других гражданских и служивых лиц. Призраки накладывались, перекрывая друг друга, порождали оглушительную какофонию из всевозможных звуков, человеческой речи и металлического оружейного лязга.
Мальгин вжался в стену, с трепетом и ужасом разглядывая столь причудливое явление, собравшее «кадры» из совершенно разных времен и событий. А человеческий поток все не иссякал; казалось, путешественникам не будет конца. И тут среди многочисленных безликих привидений Иван увидел… себя: растерянно бредущего, потерянного и смертельно усталого. Это было уже слишком! Юноша бросился бежать. Прочь, прочь от навсегда запечатленного проклятым местом двойника, прочь!!!