Тевтон безжалостно вывел на карте прямо поверх изображения дворца могильный крест. Живым тут нечего искать.
«Обидно, — родилась вдруг несвоевременная мысль. — Отец был рьяным болельщиком хоккейного клуба „Автомобилист“, ему бы не понравилось зрелище разоренного, растоптанного спортивного храма, где проведено столько волнительных часов».
Маркус поморщился — воспоминания сбивали, отвлекали от главного. Враг. Где-то рядом. Короткий взгляд на карту. Вот парк справа от «Уральца», где была замечена подозрительная парочка. За парком военный госпиталь, кардиоцентр и церковь… Что им там делать? Или они пошли не туда, а спустились к улице 8-го марта, ведущей к сердцу города? Как же не вовремя взорвался чертов вертолет, сейчас бы не приходилось гадать понапрасну!
Бойцы нетерпеливо переминались с ноги на ногу рядом с застывшим над картой командиром. Его задумчивость и нерешительность смущали солдат, и без того пребывающих в не самых лучших душевных кондициях. Наконец Тевтон отвлекся от схемы и привычно сорвал зло на подчиненных:
— Едрену мать! Вы какого рожна на меня уставились, козлодои?! Мы стоим, как три тополя на Плющихе, — любой гад подкрадывайся и сгрызай! По сторонам надо смотреть, по сторонам, а не на мой затылок!
Интуиция подсказывала Маркусу, что люди, которых он собрался преследовать, вряд ли решатся пойти открытой всем ветрам, пулям и монстрам «Восьмомартой» — он сам точно бы ныкался по дворам и переулкам. Значит, остаются мелкие улочки вдоль многочисленных корпусов госпиталя.
— За мной, мозги! Нас ждет увлекательное путешествие по злачным местам!
Пустырь или парк — на карте это было непонятно — превратился в труднопроходимые заросли из низкорослого и мерзко выглядящего кустарника, растущего вперемешку с незначительно более высокими кривыми деревцами. Впрочем, местная растительность хотя бы стояла спокойно и на человека не набрасывалась, за что ей можно было легко простить непрезентабельный внешний вид.
Правда, несмотря на безобидность флоры, Ион умудрился несколько раз споткнуться об корни и упасть, чуть насквозь не пробив острой веткой окуляр противогаза, а заодно и защищаемый им глаз. Тевтон с трудом преодолел жгучее желание самостоятельно насадить тупой «котелок» неловкого, слабоумного солдата на эту ветвь, лишь бы навсегда покончить с мучениями — и с Ионовскими, и со своими.
— Лева, а кто были твои родители? — с лживым участием осведомился Маркус.
— Папа — инвестор, а мама… Она на пианине хорошо играла.
— А потом?
— Что «потом»? — Ионников непонимающе уставился на командира.