Со сноровкой профессионального мародера Живчик обыскал останки, исследовал многочисленные карманы защитного костюма и вывалил их содержимое прямо на пол. Горочка получилась внушительная.
— Ванька, я никак понять не могу: костюм абсолютно цел, ни одной дырки! Череп и кости тоже в сохранности, ни переломов, ни трещин. Что же его погубило?!
«Месть Хозяйки — ничего не забывшей и не простившей», — вертелось у юноши на языке, но он сдержался и лишь неопределенно пожал плечами:
— Наверное, никто и никогда уже не узнает.
— Мы должны похоронить Игната, — убежденно произнес Костя. — Нельзя его просто так здесь бросить, не по-людски это! Конечно, погребать положено при всех регалиях, оружии и экипировке, но боюсь, в нашем случае так не получится, — продолжал он, обращаясь больше сам к себе, а может, пытаясь оправдаться — и перед Иваном и, опять-таки, перед собой. — У меня рука не поднимется закопать под землю его «защитник», автомат или пистолет, а уж дневник — и подавно!
— Ты нашел дневник? — почему-то не на шутку заинтересовался Иван.
— Вот, смотри. — Живчик заметно колебался, не желая выпускать сокровище из сжавшихся пальцев, но все же пересилил внезапно нахлынувшую жадность и передал другу потрепанный блокнот небольшого формата. Дневник открылся на последнем листе, и Мальгин увидел размашисто написанную фразу:
«Вот и все, боевое крыло станции Динамо полегло в полном составе, за исключением своего командира… Буду прорываться через подземелья. Вот только предчувствия нынче не сулят ничего доброго…»
Записей было довольно много — крошечных, выполненных и на скорую руку, и больших, обстоятельных, выведенных спокойным, размеренным почерком. К удивлению дозорного, часто попадались стихи.
— Живчик, неужто Москвич стишки сочинял? Ни за что бы не подумал!
— Сам ты «стишки», — взвился Федотов. — Ты думаешь, он только палить умел да мутантов резать?! А стихотворения, между прочим, у него не хуже получались. У меня любимое есть, слушай:
Нет ни души, в этом городе нет ни души —
Тысячи големов, тысячи мертвых машин.
Тысячи ангелов смотрят уныло с небес.
Тысячи демонов праздник свой празднуют здесь.
Тысячи тысяч желаний, исполненных вмиг —
Тысячи тысяч тропинок, ведущих в тупик.
И механический ящик, играющий туш
В честь хохмача-добряка Покупателя Душ.
Сделка законна и крови на подпись не жаль.
Что этот ад, если прямо сейчас будет рай! —
Неограниченный доступ к несметным благам,
Реки молочные, из киселя берега…
Так что никто не держался за душу свою,
И ни один не спросил, кто хозяин в раю —
Каждый давно для себя все, что нужно, решил.