Внезапно лицо спящего перекосила гримаса крайнего удивления и полнейшей растерянности, а очи широко распахнулись. Сам Иван подскочил на кровати — «Светка!»
«Потусторонняя» девушка-мечта спокойно восседала на его кровати и озорно улыбалась.
— Ну наконец-то, — с притворным облегчением взмахнула она руками. — Полчаса уже жду, пока мой спящий красавец проснется!
Насчет получаса ложь была абсолютно явной — представить Свету смиренно ожидающей чего-либо или кого-либо столь невозможно продолжительный отрезок времени Иван не мог физически. С ее неуправляемой, кипучей энергией ожидание вряд ли продлилось дольше пятнадцати секунд, а то и меньше.
— Ванечка, — незамедлительно пошла в атаку она, — кто вчера весь день дразнил мое любопытство и обещал сегодня раскрыть страшную и жутко важную тайну, а?! Сколько можно издеваться над девичьей любознательностью?!
Молодой дозорный мгновенно налился пунцовой краской, а в душе жутко запаниковал: «Кто же меня за язык-то тянул!» Еще день назад идея припереть самого себя к стенке и заставить собственную нервно дрожащую (а честнее — просто трусливую) сущность наконец сделать предложение Светлане казалась блестящей. Но вот наступил «час Икс», а решимости не прибавилось. «Что же ей сказать?! Я не готов, не готов! Только не сегодня — нужно немного времени — можно во всем признаться завтра, послезавтра, на следующей неделе — лишь бы не сейчас! Господи, ну зачем я все это затеял?! Она откажет, а мне гореть от отчаяния и стыда…»
Кажется, его замешательство не укрылось от потенциальной невесты, однако она истолковала происходящее по-своему:
— Что-то ужасное, да? Или даже постыдное?!
В глазах Светы мелькнуло сочувствие и готовность к женской, почти материнской жалости — унизительно, ведь ей самой всего пятнадцать!
— Но ты всегда можешь со мной поделиться!
Иван взвыл про себя: «Ну вот… ужасное и постыдное предложение руки и сердца». Он читал в редких ныне книгах, что хорошее предложение должно быть романтичным, с обязательными свечами, благовониями, интимным полумраком и твердым, уверенным в себе кавалером, шепчущим заветное признание в ушко благосклонно улыбающейся даме. Из всего перечисленного в палатке присутствовал только полумрак, правда, назвать его интимным не поворачивался язык. Зато был порядком помятый, испуганный кавалер, нервно перебирающий трясущимися руками краешек кургузого одеяла, настороженно ожидающая барышня и затхлый, густой воздух холостяцкого жилища вместо ароматических свечек.
Пауза затягивалась. Никакая правдоподобная ложь на ум дозорному не приходила и приходить явно не собиралась — а сказать правду… ну уж нет, лучше сразу повеситься в туннеле.