12
Пыльная буря, пронесшаяся над Каменным Коржем, поменяла цвет местности: все стало серым, однотонным, как на вылинявшей фотографии. И дорога стала другой - сплошные тяжелые песчаные сугробы.
Семен и Гюзель побывали в Каменке, возвращались в Мергель. Мотоцикл бежал уверенно: да, у "нового русского", мастера классные. И они же, как потом оказалось, мастерски собирали информацию.
Вот нет уже и бригадира. Кто-то действительно охотился на буровиков Валерия Шута и на него самого. До перестройки здесь было около трех десятков буровых, но смерть настигала только работавших на тринадцатой.
И опять вопрос: зачем было убивать следователя? Неужели и он знал о тринадцатой что-то такое, что оставлять его в живых было нельзя?
Чем дальше от Каменки, тем чаще попадались песчаные заносы.
Только к вечеру добрались до Мергеля. Хозяева, судя по распахнутым дверям, были дома, притом не одни. Во дворе с помятым кузовом стоял "Уазик".
Вошли в дом. Сквозь дверные щели буря надула серую пудру. На пороге свежие следы от резиновой обуви. Размер - примерно сорок четвертый. У хозяина дома нога была двумя размерами меньше.
Семен, ещё никого не видя, громко поздоровался. В ответ - молчание. Вошли в спаленку, которую отвел им хозяин. Гюзель, глянув на свои вещи, всплеснула руками.
- Да никак нас обыскивали?
Дорожная сумка, в которой лежали блокноты с описанием растений, валялась на полу, блокноты отдельно собраны в стопку.
- Спасибо, хоть гербарий...
Гербарий был на столе, вроде не тронут. Но листья и соцветья разложены не в том порядке, в каком их оставили хозяева. На столе вроде на месте лежал блокнот.
- Что-то искали, - озабоченно вслух рассуждала Гюзель.
Между страничек был заложен листок с телефоном каменской гостиницы. Листка не оказалось.
Семен уже настроился на тяжелый разговор с хозяином дома. Но в следующий момент пришлось забыть и о предстоящем тяжелом разговоре и о том, уместен ли он вообще.
В прихожей что-то упало с чердака и в следующий момент в спаленку ворвался бородатый человек в тельняшке. Направил на Семена автомат Калашникова.
- Руки!
Он даже не сказал "вверх", видимо, считая, что и так понятно, Гюзель оказалась за створкой раскрытого шкафа, смотрела, на месте ли одежда. Ее глаза были на уровне ствола автомата. Кисть правой руки нападавшего сплошной пунцовый шрам. Боковым зрением она заметила взгляд мужа. Взгляд как бы подбадривал: все обойдется. И в ту долю секунды, пока Семен поднимал руки, у неё сработала реакция каратиста - отвернуть ствол и мгновенно нанести удар в самое чувствительное место нападавшего.