— Ну, этот микроб-сороконожка не подойдёт… — отложил он один рисунок, а Серёжа смущённо опустил голову. Его, значит, микроб. Это же надо такое придумать!
— Та-ак… А этот похож на водолаза-глубинника… Неплохо нарисовано, молодой человек. Но наши эрпиды не страшилища… — От таких слов Павлуша сморщил одну щёку, как будто у него болел зуб.
— Антенны-локаторы? Как усики у майских жуков… А что? Локаторы мы можем ему приделать. Это ты хорошо придумал. А туловище как огурец… Нет, огурец, видимо, не то…
О моём!..
— Ну, а здесь просто человечек и просто собачка… — От этих слов Жора зашмыгал носом. — Эрпид-один и Эрпид-два — братья. Они как две капли воды похожи… Ничего, что одного на четвереньках водила Таня. Мы их сделаем одинаковыми, только раскрасим по-разному: одного в серебристую алюминиевую краску, другого — в золотистую, бронзовую.
Левон Иванович в третий раз подошёл к шкафу и вынул оттуда один-единственный листок.
— Вот какими вижу эрпидов я.
Мы столпились вокруг Левона Ивановича. Ну и здорово придумал он! Ну и художник! Конечно же, такими они и должны быть…
Вместо головы у эрпида кубик, вставленный углом в туловище. А туловище уже не кубик, а «шестиугольная призма» — так назвал Левон Иванович. И мы зашептали, стараясь запомнить: «Шестиугольная призма… Шестиугольная призма…»
— Гайка! — воскликнул я.
Очень уж на гайку было похоже туловище, только вытянутую сверху вниз. А там, где у гайки дырка с резьбой, — наоборот, выступ-животик, как будто сложенный из кусочков-клинышков. На самом выпуклом месте — отметинка, как пупок. Наверно, здесь будет тот окуляр, через который эрпид всё фотографирует и записывает на плёнку.
— Сейчас дорисуем антенны… — Левон Иванович взял у Серёжи коричневый карандаш и добавил усики-антенны. — Мы их сделаем из медной проволоки, подвижными, ниточками будем управлять, поворачивать. А может, и без ниток обойдёмся… Ну как, нравится?
Ещё бы не нравилось! Мы выкрикивали что-то несуразное, не разбери-поймёшь, прищёлкивали языками…
— Значит, понятно. Следующий сбор — через день, в воскресенье, в семнадцать часов. Приходите с пластилином и дневниками. У кого будут двойки-тройки, вместе решим: допускать такого к работе или нет. Народу не хватит — наберём ребят в театр из других домов.
Вот тебе и на!.. Как ведро воды холодной на голову вылил. Я думал, он уже забыл об отметках, а тут… Подразнил, завлёк в театр, а теперь подавай ему дневник… Пятёрки подавай, четвёрки!..
У меня хоть двоек нет, а у Жоры — хи-хи! — двоечка за стихотворение.
Один Павлуша спокоен. И мать его светится от радости… У этого тихони одни пятёрки — показывал дневник, я своими глазами видел.