— Отец тебя уволил?
— Не просто уволил, выкинул! Ну и ладно! Я не пропаду! Я — русский мужик, ко всему привычный. Но твоему папаше не с кем нынче работать! Он теперь и рад бы вернуть меня, но дудки! На дармовщину дураки гнут спину! А я — не дурак! Не хочу как твой родитель прозябать на кипяточке. А вечером ломаться перед толпой. Теперь другое искусство нужно. Никто не хочет ходить на "Гамлета", "Маскарад". Нынче подавай другой репертуар. Да гони на сцену голоногих, молодых! Чтоб умели пятки на ушах завязать! Но этого твой старик не понимает…
— А как же ты живешь без работы? — спросила Ленка.
— По-разному! Всего хлебнул. Поначалу даже на интимных вызовах работал, по объявлениям. Потом спрос упал. Сторожил дачи. Но бомжи перепились, сожгли одну, пришлось уходить. Теперь без дела. Скоморохи тоже не в цене. Вот и перебиваюсь с хлеба на воду,
— вытер нос рукавом пальто. — Да что обо мне? Давай лучше о тебе…
— Я работаю. Давольна всем.
— А где, если не секрет?
— У фирмача!
— Обслуживаешь и душой, и телом?
— Я — не ты! Не умею пускать на распыл саму себя!
— Ох, ох! Да я бы и теперь не прочь поджениться на какой-нибудь бабенке! Только б не слишком старой. Чтобы хоть как-то до тепла дожить. Да вот одна беда — желающих таких как я много стало! Не я ли говорил тебе, что не смогу обеспечить семью? Ты тогда обиделась. Зато теперь с тебя магарыч! Не соврал, не сломал судьбу! Так что зови в гости! Так и быть, вспомним старое! — осмелел Василий, оглядывая Цыпу.
— Кому ты нужен? Я прошлое забыла. К нему уже нет возврата. Отгорело и к тебе. Ни гостем, ни знакомым видеть не хочу!
— Смотри, зазналась! Вся в папашу, гордячка! Да только помни, придет время, рада будешь позвать, да я откажусь!
— Кончай базарить, Вася! Прощай! — повернулась Ленка чтобы уйти.
— Лен! Погоди! Я знаю, считаешь за подонка! Наверно, я и есть такой, мерзавец — одним словом! Ты, что хотел сказать тебе, не проклинай, прости меня дурака!
Цыпа не могла больше смотреть на Василия. Шагнула в толпу, та захватила ее, понесла, как в потоке — разноголосом, разноли- цем.
— На кипятке перебивается мой отец! Не может быть, чтобы его так захлестнула нужда! Да и мать не останется без зарплаты. Не оставит бедствовать, — думала Цыпа. Но, вернувшись домой, долго сидела у телефона. А позвонить так и не решилась.
На следующей неделе Ленка уехала в Казань вместе с Жаком.
Договоры, соглашения, контракты, обязательства, множество деловых встреч, поездки на нефтепромыслы, на перерабатывающие заводы, и снова встречи, подсчеты, заключение сделок с представителями официальных кругов. Ленка работала, как работ, все дни. Но однажды, возвращаясь с отдаленного промысла поздним вечером, уснула на заднем сиденье, прислонившись к плечу Жака. Проснулась от того, что почувствовала, как чья-то рука осторожно погладила ее щеку. Цыпа затаилась. Прикинулась спящей. Поняла: Жак осмелел, а может, стало оттаивать его сердце.