Дверь в лето [с рисунками] (Хайнлайн) - страница 18
А потом, позже, я с гневом и возмущением отвергал все предложения проверить её послужной список, ибо к тому времени размеры её бюста уже серьёзно повлияли на здравость моих суждений. Она благосклонно позволяла мне жаловаться ей на то, как одиноко мне жилось до её появления, и даже говорила, что и она вот тоже, в некотором роде… но что ей хотелось бы сперва получше узнать меня.
Вскоре после того, как она погасила ссору между мною и Майлсом, она согласилась разделить со мной мою судьбу. Дэн, дорогой, сказала она, в тебе есть что-то… ты будешь великим человеком. И я хочу надеяться, что я — подходящая женщина, чтобы помочь тебе в этом.
— Ты именно такая женщина!
— Т-с-с, милый. Но я не выйду за тебя прямо сейчас, ведь это значит обременить тебя детьми и замучить до смерти всякими домашними заботами.
Я возражал, но она была непреклонна.
— Нет, дорогой. У нас впереди долгий путь. Твоя фирма станет знаменитой, как «Дженерал Электрик». Когда мы поженимся, я хочу забыть про бизнес и посвятить себя только одному: составить твоё счастье. Но сначала я должна позаботиться о твоём благосостоянии и твоём будущем. Доверься мне, милый.
Что я и сделал. Она не позволила мне купить ей в честь нашей помолвки дорогое кольцо. Вместо этого я перевёл на её имя в качестве обручального подарка несколько своих акций. При голосованиях они, конечно, считались моими. Я всё пытаюсь вспомнить, чья это была идея насчёт такого подарка — моя или её?
После этого я ещё сильнее налёг на работу, выдумывая самовыкидывающуюся мусорную корзинку и приставку к посудомоечной машине для вынимания чистой посуды после мытья. Все были счастливы. Все, кроме Пита и Рики. Пит игнорировал Беллу, как и всё, что он не одобрял, но не мог изменить. А вот Рики была очень несчастна.
Это моя вина. Рики считалась «моей девушкой» с шестилетнего возраста, ещё в Сандии — этакая кроха с бантиками и огромными тёмными глазищами. Я собирался «жениться на ней», когда она вырастет, и мы вместе будем заботиться о Пите. Я думал, что это игра; да, наверное, так оно и было. Всерьёз в ней было только обещание разрешить Рики смотреть за котом. Но вот поди узнай, что у ребёнка на уме…
В отношении детей я не сентиментален: дети — маленькие чудовища в большинстве своём, и это с ними не проходит, пока они не вырастут (а у некоторых и после этого тоже…). Но малышка Фредерика была похожа на мою сестрёнку, вдобавок любила Пита и обращалась с ним прилично. А я, видимо, нравился ей, потому что не разговаривал с нею как с маленькой (сам этого в детстве терпеть не мог) и не подшучивал. Рики была правильная девчонка: не врунья, не пискля и не ябеда, и было в ней скрытое достоинство. Мы дружили, вместе заботились о Пите, и, по моим понятиям, все эти разговоры про «мою девушку» были просто игрой. Я бросил эту игру, когда при бомбёжке погибли мои мать и сестра. Это не было осознанное решение, мне просто стало не до игр, и мы больше к этому не возвращались. Рики тогда было семь лет. Когда появилась Белла, ей исполнилось десять. А к тому времени, как мы с Беллой объявили о своей помолвке, вероятно, одиннадцать. Она ненавидела Беллу так сильно, что, наверное, только я об этом и знал, ибо внешне это проявлялось в нежелании разговаривать с нею. Белла говорила, что девочка её стесняется, да и Майлс, по-моему, тоже так считал.