— Мели. Фа-акт. Да еще медицинский. Насмотрелись срамоты по телевизору! Да трепать языком выучились. А совести нет!
— И у Валькиного мужа?
— И у него, — чего-то горестно вздохнул дед.
— Ты, дед, может, для себя ее, Вальку-то, бережешь? — вырвалось у Бадьина.
Дед вдруг резко встал, едва не опрокинув лукошко с жалкой своей добычей, зло сплюнул. Хотел еще что-то сказать, но махнул рукой, подхватил корзинку и почапал, сердито тыча палкой в траву. На ходу обернулся:
— За мной не следуй, коли так. Коли такой умный — сам из лесу выходи.
— Ой-ой-ой, — дурашливо, но тихо отозвался Бадьин. — Сам же сказал: тут не заблудишься.
А в голос крикнул:
— Погоди, Иван Иваныч… Я тебе ствол покажу… С опятами…
Но дед уже скрывался за деревьями. Вскоре стих и треск сучьев под его ногами.
Бадьин вновь закурил, огляделся. Пичуга не появлялась. «Жаль, не договорились», — вздохнул грибник.
Солнце грело правую щеку. Вспомнилось: когда входили в лес, светило слева. Оставалось просто развернуться и припустить что есть духу обратно. И успеть на дачу раньше деда. Тем более, что тот направился в противоположную сторону. А Валентина дома одна…
Бадьин никогда не слыл записным сердцеедом. Больше того, с браком ему попросту не повезло. После трех месяцев замужества супруга охладела к не нужному никому инженеру настолько, что закрутила роман с первым же встречным. Но теперь Бадьину казалось ясным, откуда это сияние во взгляде соседки по даче. Конечно же, от одиночества! И его мужское, одинокое, брало свое. Он потрусил по вянущему ломкому черничнику, с некоторым стыдом увидев себя со стороны часто-часто перебирающим кобелиными лапками. Трава цеплялась за сапоги. А тут и солнце скрылось.
Минут через десять Бадьин понял, что заблудился. Лес, казавшийся знакомым как собственные шесть соток, мгновенно преобразился, обретая хмурую физиономию недоброго чужака. Ветвь тут же смахнула с головы испуганного дачника бейсболку, а острый сучок с маху болезненно ткнул в голень, чуть не вспоров сапог. Бадьин упал, выпуская корзину из рук. Богатая грибная добыча желто-белым потоком радостно хлынула на землю, стремясь поглубже зарыться в траву и мох. Выколупывая мелкие, крепенькие, самая сласть, опеночки из крапивы, мрачно ругался человек.
Собрав-таки шустрое грибное воинство, Бадьин заполошно проскочил еще метров сто, но затем постарался взять себя в руки. Остановившись и замерев, прислушался. Где-то вдалеке брехал пес. Звук размывался, разбиваясь о деревья, и определить направление было трудно. Но вот взревела лесопилка у кого-то на участке, мощно взревела, не скрываясь. Бадьин выдохнул и двинулся на жизнерадостный рев механизма.