— Андрей, — сказала она смеющимся голосом, и он почувствовал пожатие ее пальцев. — Вот странно! Я увидела тебя издали и сначала не поверила! Просто невероятно! Каким образом ты здесь? Ты ходишь по ресторанам?
Он улыбнулся неловко:
— Я хотел это спросить у тебя, Таня.
— Как я оказалась здесь? Меня привел сюда мой преподаватель по эстетике, он добр и очень талантлив, — заговорила она, с искренней радостью сияя глазами ему в глаза. — Вчера приехал знаменитый итальянский модельер, кутюрье Петини, захотел посмотреть нашу школу. Ему показали, он восхищен, представь — понравилась ему и я. Он даже спросил, не соглашусь ли я поехать в Париж, где будет его показ осенью. Конечно, это чисто итальянский комплимент, цена которого моя грошовая обворожительность.
— Совсем уже прекрасно, — пробормотал Андрей, преодолевая первую неловкость, и осторожно взял ее за локоть, подвел к столику. — Я рад, Таня… Пожалуйста, побудь с нами. Хотя бы несколько минут. Правда, у нас пока еще не кричат «браво» в честь успеха у иностранцев. Но зато я познакомлю тебя с известным фотографом, — говорил он, зажигаясь против воли иронией после ее слов об итальянском модельере. — Это мой друг — Ким Христофоров. Снимал почти всех звезд Европы. Не коммунист, не демократ, не монархист. Свободен во всех смыслах. Гражданин мира. Так же, как считали себя греческие философы в невозвратные золотые времена.
Вытаращив замершие глаза в обводе рыжих ресниц, рослый Христофоров воздвигался над столиком, не отрывая взгляда от Тани. Она подала руку, не выдержала его завороженного внимания и засмеялась.
— Вас звать Ким? Коммунистический интернационал молодежи?
Он клюнул носом в индийский браслетик на ее запястье, сказал невнятно:
— Что-то в этом роде… Кто вы такая? Мэрилин Монро? Вивьен Ли? Любовь Орлова?
— Ни то, ни другое, ни третье. И даже не четвертое. Я просто Таня, — сказала она, обдавая его мягким светом глаз. — К сожалению, я не могу остаться с вами, мальчики. Меня отпустили на минутку. Я обманула их, сказала, что увидела одноклассника. Понимаете, итальянца интересует молодежь, и он все время задает мне какие-то странные вопросы. Что я люблю? Что пью? Какой цвет мне нравится? Не вопросы, а скучища дикая. Но мне неудобно уйти, мальчики. Андрей, позвони, пожалуйста, и заходи. Или я позвоню. Хорошо?
— Шпион. Агент цээру.
— Кто? — испуганно не поняла Таня.
— Ваш итальянец, — мрачно ответил Христофоров и с притворной свирепостью спросил: — Вы его любите?
— Кого? — опять не поняла Таня.
— Андрея, без всяких сомнений. — Христофоров по-боевому выставил вперед подбородок. — Не советую. Четыре раза женат. Судим за двоеженство. Отсидел десять лет. Всем четырем платит алименты. Собирается бежать в Иорданию. С мечтой о гареме. Любит жениться — основная черта. Вот характеристика этого молодца. Выходите за меня. Я свободен, разведен. Потом я — рыжий, красивый сам собою, мне от роду не сотня лет… И к тому же большой дурак, а дураков любят женщины.