— Только домой вам не попасть, вот.
— Чего так?
— А за Амуром, братишка, такой порядок: приезжает человек — к нему сейчас же начальство: «Ваш пропуск?» Пропуска нет — чик… и готово… в Могилевскую губернию. Это, брат, там моментом.
— Расска-азывай! — недоверчиво протянул кто-то. — Нас целый отряд, а не то што какой один.
— Что ж, что отряд?.. Вот прошлым рельсом тоже перевезли один батальон. Нам, натурально, все едино, а у его приказу не было. Так за Амуром сейчас же орудия, пулеметы… Наставили: чик-чик-чик… — Кныш выразительно повращал белками и, безнадежно сплюнув в сторону, добавил: — Подчистую.
Его слова действовали самым убийственным образом, но он и привык работать наверняка. Умение провоцировать входило составной частью в его многообразную профессию. Он обходил кучку за кучкой, то выпрашивал табачку, то отыскивал двоюродного брата и всюду рассказывал о том, как «прошлым рельсом» они отбивались от японцев в протоке ручными гранатами, или о том, что стоять в Аргунской тоже далеко не безопасно.
— Вот дня четыре тому назад… японская канонерка версты на три досюда не дошла. А мы от их всякий раз бегаем: служба такая…
В каюте Селезнев потребовал от Семенчука приказ о погрузке.
— Видишь, какое дело, — ответил Семенчук, — отправили нас срочно и писаного приказа не дали. Командующий на словах передал: «Идите, говорит, там погрузят».
Он хитро мигал глазами и крякал после каждого слова.
— Как же мне быть? — нерешительно мямлил Селезнев. — Ну, ты сам командир, — понимаешь, в чем тут загвоздка?.. Ну, как бы ты сам поступил?
— Да ясное дело, как! — воскликнул Семенчук. — Омманывать я, чай, не стану. Тут дело верное.
— Давай лучше вызовем к прямому проводу штаб, — предложил Селезнев.
— Телеграф не работает, я уже пробовал, — соврал Семенчук. — Да ты что, не веришь, что ли?
Теперь Селезнев не сомневался, о ком говорила полученная им телеграмма. Ждать дальше не имело никакого смысла. Как бы в раздумье, он прошелся по каюте и, поравнявшись с дверью, выхватил из кармана браунинг.
— Не шематись! — крикнул тугим и звонким, как натянутый трос, голосом. — Руки на стол! Ну-у! Поговорим по-настоящему.
— Ты что? — прохрипел Семенчук, бледнея. — Ты что!.. Ах ты, с…
— Цыть! — оборвал Селезнев с мрачной угрозой. — Только пикни! Дыр наделаю — не сосчитаешь! Эй, кто там? Сюда иди!
Стоявший у дверей народоармеец ворвался в каюту.
— Обезоружить!
В несколько секунд Семенчук лишился всех знаков своего командирского звания.
— Вот теперь погрузился и сиди, — мрачно пошутил Селезнев. — Все равно, где расстреляют: здесь или за Амуром.