), старший лейтенант Комолых протянул мне горсть только что сорванных листьев.
Я опустил в них лицо. Сильный, упругий аромат словно прорвался в сердце! Показалось на миг, что и не было войны, этих долгих, страшных, кровавых лет нечеловеческих страданий. То был до боли родной запах мирного времени, леса и поля моего детства — самого лучшего леса и поля, где я научился различать шелест трав и голоса птиц, увидел, как в желтой ржи распускаются синие васильки!
Эти воспоминания были целительны, они вливали силы в людей. Но они же, воспоминания, остро бередили души, нельзя было уходить в них надолго... Да и обстановка не позволяла: как будто из-за угла с разбойничьим посвистом налетал ветер войны: снова звучала резкая, как выстрел, команда: «К бою!». И танкисты, тяжело отрывая от воспаленных лиц ладони, встряхиваясь, словно ото сна, привычно — который раз! — ныряли в башни своих машин. С сухим лязгом захлопывались тяжелые люки, и накатывались привычные запахи растревоженной стали, солярки, гретого масла, пороха — страшные ароматы войны!
От волнения, от только что вспомненного, в предощущении атаки кровь гулко стучала в висках.
Надо в бой. Победа сама не придет!
* * *
В уличных боях атаки короткие. Но они следуют одна за другой часто: не успел достигнуть одного рубежа, надо штурмовать следующий. Поэтому бойцы и командиры находятся в постоянном ожидании. А танкисты, которые составляют основу штурмовых групп, — в особенности.
Ожидая короткую, знакомую команду «Вперед!», сидят за рычагами механики-водители. Сжимая рукоятки механизмов наводки, до боли в надбровных дугах уперлись в налобники прицелов командиры орудий. Медленно, словно нащупывая притаившегося противника, поворачиваются командирские перископы...
Все смотрят вперед. Все радиостанции включены на прием, только за командирской рацией остается право включиться на передачу.
Танкисты и автоматчики, артиллеристы и саперы — все вместе готовы к броску, это будет смерч, и он разрушит все, что преграждает нам путь к Победе!
Приглушенно, на малых оборотах урчат танковые моторы: их рокот сейчас похож на гром накатывающейся грозы. Голубоватые дымки выпрыгивают из выхлопных труб. Пронзительно воют умформеры танковых радиостанций. Это, пожалуй, единственно высокий звук на фоне басистого грохота и гула, затопившего берлинские улицы.
Смотришь, как дрожат опущенные стволы танковых пушек, и кажется, это не машины, а живые существа, дрожащие от яростного нетерпения. Припав к земле, они с трудом сдерживают себя от рывка вперед!
Все мы наэлектризованы перед стремительной и отчаянной атакой, в которой каждый из нас и все вместе найдем свой путь к победе в этом бою. Или…