— А где второй номер?
— По-видимому, разорвало. А может, взрывом сбросило с чердака...
— Всем танкистам с «ДШК» — вниз! К машинам. Второй ручной пулемет пусть остается на чердаке. Кто командир расчета?
— Гвардии сержант Чорный! — отозвался хриплый голос.
Я увидал потемневшее лицо. Взгляд острый, проницательный, и правый глаз щурится, будто сержант еще видит противника, все продолжает целиться.
— Гвардии сержант Чорный! Не узнал тебя, прости!
— Где же узнать, товарищ гвардии подполковник! И вас не признают за командира полка. Пылища... — Чорный смущенно улыбнулся. — Мне долго тут быть?
— Ты, гвардии сержант, отвечаешь за эту крышу! — Я показал рукой крышу бункера. — Чтобы ни один черт туда не проник и не открыл оттуда огонь по нашим! Понятно?
— Есть! Там еще кто-то шевелится. А ну кто стрельнет!
— За этим и смотри. Затем и остаешься! Только своих не перебей, когда выйдут на крышу.
— Ну, что вы! Все будет «зер гут».
Глаза сержанта потемнели, и крепкий подбородок выдвинулся, придав лицу упрямство и жесткость.
* * *
— Что же вы, танкисты прорыва — «краса и гордость», не можете справиться с этой каменной бабой? — спрашивает командир 35-й стрелковой дивизии Смолин, кивая на бункер, перекрывающий улицу.
Я молчу...
— Ну, где же ваш знаменитый «танковый порядок»? А?
На подначку не обижаюсь. Знаю, что комдиву достается в эти дни, и от командарма и от комкора. По собственному опыту знаю, как это бывает обидно и часто несправедливо! Тем более, если в горячке боя.
— Зенитки на крыше бункера мы подавили, это для нас было главное, и танки пошли вперед. Что ж мне теперь, остановиться и дожидаться пехотинцев?!
— Не горячись, подполковник: себе вы путь пробили, верно. Но в этом хаосе без пехоты танки твои далеко не уйдут. И ты представь, скольких солдат у меня еще срежут пулеметы из бункера; надо их ликвидировать. Помоги, брат! Сталинградцы в долгу не останутся!
— Как? Можете подсказать?
— Если бы я знал... Есть один способ: пробить стену залпами.
— Бить в одно место, — вступает в разговор командующий артиллерией дивизии. — Несколько залпов, но все — в одну точку!
— Выводите, товарищ полковник, свою артиллерию на прямую наводку! И бейте. Вы же знаете, как у нас со снарядами!
— Это займет много времени. А танки могут ударить немедленно.
— В этом и все дело. — Смолин смотрит внимательно и серьезно. — Ну, что решил?
— Попробуем... Но чтобы пехота в подвалах не отсиживалась!
— Это мы обеспечим. — Он сильно, до боли сдавил мою руку.
* * *
Три залпа из пяти танков хлобыстнули один за одним, а бункеру хоть бы что. Он вздрагивает, как в ознобе, но все пулеметные точки живы и продолжают косить пехоту.