Лишь после четвертого залпа, когда рассеялся дым и сдуло облако пыли, в стене этой башни, в метре над землей зазияла рваная брешь!
В пролом тотчас ринулись автоматчики гвардии старшего лейтенанта Ивана Степина. Теперь участь башни предрешена. Одна за другой стихали амбразуры, гасли в них пляшущие огоньки пулеметов. Сперва внизу, потом выше, выше...
Только один боевой отсек — самый верхний — все еще жил. Оттуда хлестали длинные очереди крупнокалиберного пулемета, да коротко харкал МГ-42.
Степин по радио доложил: большая часть гарнизона бункера ушла под землю. Спрашивал, нужно ли их преследовать. Я приказал под землю не лезть, все равно их там не поймаешь; планов подземелья у меня не было.
Адъютант передал. Степин все понял.
— Хорошо. Спроси его. Юра, почему до сих пор не подавлен верхний отсек с пулеметами?
— Отвечает: вход туда перекрыт бронированными дверями. Говорит, принимает меры...
— Передай, что я перевожу свой наблюдательный пункт на крышу бункера. Пусть пошлет автоматчика встретить нас у пролома.
— Есть. Передаю!
— А теперь, Юра, тебе боевая задача. Снимай с «виллиса» пулемет «ДТ», бери запасные диски и жми на чердак, к сержанту Чорному. Мы сейчас будем на крыше бункера. Так чтобы он нас не угостил хорошей очередью из своего «дегтяря».
— Понял. А мне зачем пулемет? Вот «шмайссер».
— Останешься там с пулеметом, и, пока мы будем на бункере, ты и Чорный прикроете подходы к башне. Два пулемета — сила!
— От чего прикрыть?
— На случай, если пехота немцев пойдет от вокзалов. Понял? Чтобы мы не остались в ловушке.
— Так, может, не стоит туда НП подымать? — Младший лейтенант свел к переносице свои широкие, мохнатые брови.
— Потому и стоит. Для НП — хорошее место.
* * *
Зенитные пушки на крыше башни обслуживала орудийная прислуга из состава вермахта.. Зато, как выяснилось, в гарнизоне самого бункера были эсэсовцы из бригады «Лейбштандарт АГ» («Адольф Гитлер»). В каждом из этажей пулеметные амбразуры прорублены были с расчетом на круговую оборону. И возле всех амбразур стояли массивные железные столы, а на них на треногах пулеметы. На ворохах тускло поблескивавших стреляных гильз валялись убитые эсэсовцы. Не так уж их было много, но все в щегольском обмундировании и все рослые, молодые, красивые. Парни из личной охраны Гитлера.
— Что, старший лейтенант, никого живых нет? — спросил я Степина.
— Почему? Есть раненые, остальные ушли под землю. Раненых я приказал оттащить в нижний отсек, там они. Только одного еще не отцепили... Пойдемте, покажу.
На третьем этаже, в отсеке, обращенном амбразурой в сторону Белле-Аллиансе-плац, прислонившись к стене у покореженного пулемета, сидел рослый гауптштурмфюрер (капитан) СС. Он был ранен. Его почерневшие пальцы судорожно перебирали патронные гильзы.