— Вы тут бывали прежде? — спросила она. Он улыбнулся:
— Конечно. Двоюродный брат Хуссейна — один из моих студентов, он осиротел еще ребенком и живет здесь.
Викки никак не могла представить Адама в качестве преподавателя, наставника молодежи. Он казался слишком самоуверенным, впрочем, видимо, это качество и помогало ему завладевать вниманием студентов.
— Ну, он живет в прекрасных условиях! — отозвалась она.
— Здесь не везде так, — усмехнулся Адам. — Хуссейн, должно быть, приобретал эти ковры в течение всей своей жизни. Хороши они, правда?
Викки кивнула, попробовав на ощупь ближайший к ней: так ли он мягок, как смотрится.
— А ведь на этом ковре, в рисунке, есть намеренно сделанная ошибка. Сможете вы ее найти? — сказал Адам.
Поначалу Викки ему просто не поверила, но он показал на противоположный край ковра.
— В орнаменте каждого арабского ковра всегда есть какая-то неточность, — объяснил он. — Один Аллах совершенен, а все вокруг не может быть таковым.
— Понимаю, — кивнула Викки, но все равно ничего не смогла обнаружить. Цвет ковра был ало-малиновый, а рисунок столь замысловатый, что ей трудно было найти какое-либо нарушение геометрических пропорций.
Наконец Адам показал ей это место, но Викки решила, что подобные штучки лишь придают ковру особое очарование. Вот коллекционированием чего она бы занялась, подумала она, но тут же спохватилась, прикинув, насколько дороги должны быть эти ковры при такой красоте. Викки улыбнулась без всякой задней мысли, напрочь забыв в этот миг свое обещание Умм-Яхье.
— Вы по этому предмету читаете лекции? — наивно спросила она Адама.
— Боже, конечно, нет. Здесь я только любитель. Вот Хуссейн, тот знаток. Если блеск ваших глаз верно подсказывает мне ваше желание купить какой-нибудь ковер для себя, я попрошу его вам помочь.
Лицо Викки вытянулось.
— Но я думаю, он не захочет, — заметила она. — Он так занят все время…
— Все равно попросите, — посоветовал Адам.
— Хорошо, — пообещала Викки.
Хуссейн суетился, занятый последними приготовлениями. Только он успел закончить, как во дворе раздались гудки и шум подъезжающих автомобилей, и он вышел приветствовать новых гостей, весь радушие и гостеприимство.
Хуссейн возвратился в сопровождении нескольких мужчин, которых Викки прежде не видала. Все они были люди с явно высоким положением в обществе, все в национальных одеждах: несколько — в арабских одеяниях, один, индиец, носил шапочку а-ля Джавахарлал Неру, другие были одеты в основном по-европейски, но как-то особенно, не так, как одеваются в Лондоне или Нью-Йорке.