Она наклонила голову и нахмурилась, всматриваясь втемную комнату, где он застыл в полной неподвижности скованный отчаянным сердцебиением и мучительной болью в паху.
— Эй… милорд! Мне показалось, что вы стонали.
Еще бы! Ему впору было заорать! Эйдану хотелось вскочить с места и обнять ее, прижать к стене и врываться в ее нежное тело, одновременно вторгаясь в ее рот языком. Ему хотелось сделать с ней все, что он делал прежде, и еще многое! Ему хотелось совершить все непристойные акты, о которых он когда-либо слышал, и еще какие-то, которые он готов был придумать сам!
Она шагнула к нему, явно встревожившись, «Остановись, пожалуйста!» Он с трудом поднялся на ноги и отошел подальше от нее, к окну, попытавшись охладить свою похоть, прижавшись лбом к холодному стеклу. Господи! Если она подойдет хоть на пядь, он за себя не ручается, и пусть все катится в преисподнюю!
В преисподнюю или в рай? Сладкий, жаркий рай в ее объятиях…
«Нет! Она ведь дьяволица в темном бархате — помнишь?»
Ее негромкий голос донесся до него из темноты:
— Я знаю, в чем твоя проблема.
«Я в этом очень сомневаюсь».
— Дело в этой комнате. Я тоже здесь с ума схожу. — Она беспокойно передернула плечами. — Если бы мне можно было хоть на час выйти на улицу…
Он мгновение смотрел на ее слабое отражение в стекле. Она права. Конечно, замкнутое помещение на них давит — и, возможно, к этому добавляется доля мужского либидо, давно не имевшего выхода.
— Думаю, я смогу это исправить. — Он повернулся к двери и бросил ей через плечо: — Ну что, ты идешь?
Она обернулась на дверь спальни:
— А как же Мелоди?
Он едва заметно улыбнулся:
— Мы будем близко.
Мэдлин не могла устоять против этой улыбки. Затянув пояс халатика и надев туфли, она вышла за ним в тихий коридор.
Для задуманного (что бы это ни было) Эйдан провел ее в дверь, соседствовавшую с его комнатами: Мэдлин заглядывала туда, когда искала Мелоди. Когда она приостановилась у пыльных ступенек и, сдвинув брови, посмотрела наверх, в темноту, он протянул ей руку:
— Разве ты мне не доверяешь?
Она положила пальцы на его большую теплую ладонь — и мрачный вход моментально показался ей не таким уж пугающим.
— Я не боюсь темноты, — сказала она в свою защиту.
— Знаю. Ты ее любишь. Она помогает тебе почувствовать себя свободной.
Мэдлин удивленно взглянула на него:
— Я тебе об этом не рассказывала.
Он негромко рассмеялся:
— Я провел с тобой много ночей. Некоторые вещи становятся очевидными.
Его теплые слова изумили Мэдлин. Она так старательно избегали всех разговоров о прошлом! Они не говорили об очень многих вещах. Между ними было слишком много тайн и запретных тем.