Это бы ей точно не понравилось.
Если вы продолжаете это безобразие, Эрик, то вы, по меньшей мере, должны рассказать мне, чем вы так заняты.
Он удивленно смотрит на старуху.
Ту или иную форму расплаты вам все же следует придумать. Иначе вы уволены с сегодняшнего дня.
Вы же не думаете…
Разве я прежде не ясно выразилась, что только потому, что у меня уже нет торчащей груди, мне неинтересно, что происходит между простыней и одеялом. Я хотела бы знать, чем вы занимаетесь, когда вы опаздываете и приходите с блестящими глазами и мокрыми волосами.
Но, мадам Флёри…
Так, ну ладно. Вот ваша зарплата. Единственное, о чем я вас попрошу, — найти мне другого помощника. Я просто вынуждена пожертвовать весельем. Она выписывает чек на ту месячную зарплату, о которой они договорились, и протягивает ему.
Эрик рвет его пополам. Садится на диван и говорит: отлично. Что вы хотите знать?
Сначала вы должны рассказать, как она выглядит.
Кто?
Вы же не хотите сказать, что вас привлекают мужчины, не так ли?
Нет, но… в одночасье он забывает, как выглядит Сабатин. И о ком он должен рассказать, чтобы сохранить должность? Эта кожа. Эта шея. Губы в его ладони. Он не хочет ни с кем ее делить. Но разве не это он делает? Ночью она будет лежать рядом с мужчиной, которого он не знает, но который знает ее. Как она выглядит? Она белая.
Ну, я и не думала, что вы запали на красотку из колоний.
А почему, собственно, нет?
На самом деле, скажу я вам, что когда мы пережидали дождь в кафе на площади Сен-Сюльпис, за соседним столиком сидела самая красивая негритянка, которую я когда-либо видела, а вы даже не взглянули на нее.
Это не так. Он отлично видел, что это была Наоми Кемпбелл, но ему было все равно, так как права она, Сабатин, у него действительно заняты все руки и он играет в несколько игр. Можно сказать и по-другому. Сидя здесь, в гостиной, он думает только о женщине с белой кожей, темными волосами и зелеными глазами.
Она блондинка, немного пухленькая, как она сама считает, и вот такого роста. Голубые глаза и… круглые колени.
Вы лжете.
Нет.
Это ложь. Не она заставляет ваши глаза блестеть.
Откуда вы знаете?
Я просто вижу это. О, Эрик. Не думайте, что можно пройти по жизни семьдесят восемь лет, не зная, когда люди говорят правду и когда неправду о сердечных делах. С возрастом становишься умнее. Если ты, конечно, был умным.
Знаете что, мадам Флёри, вы не считаете, что все это немного переходит границы?
Кто не соблюдает договоренностей? Кого так сильно поразила стрела Амура, что он забывает даже о самых простых вещах? Так что вам ничего не остается, как развлекать меня. Меня это занимает, и вы все равно ни о чем другом не думаете.