Одежда. Летит. Незаметно и внезапно меняются тональность и темп. Они останавливаются. Его указательный палец движется по ее шее, плечу, как будто он рисует контур ее тела. Другой рукой он обнимает ее за талию так, как обычно приглашают на танец.
Посмотри на меня.
Да, шепчет он.
Она пятится назад, он идет вперед, пока они не доходят до кровати. Тишина. Они стоят тихо. Мир. Его нет.
Можно?
Она кивает. Медленно и осторожно, поддерживая за спину, он кладет ее.
Мои ноги, Зэт. Я мерзну.
Сложно карабкаться к изголовью кровати, когда целуешься. И вниз, в конверт,[19] как это положено по средиземноморскому этикету. Мужчина он. Он откидывает простыню в сторону. Он целует ее грудь. Смотрит на нее, пока медленно входит в нее. Он не занимается любовью с открытыми глазами, но сейчас заставляет себя это сделать. Он смотрит в женщину. Далеко в женщину, и сейчас начинает мерзнуть он. Где-то в глубине он чувствует холод. Он пронизывает его, проходит по позвоночнику и ягодицам. Простыни, покрывала, одеяла, спальные мешки, полярное снаряжение.
Он не может согреться. Его желание остывает.
Часы показывают «позже». Оно всегда наступает. Позже.
Жадное солнце бросает лучи на дом напротив. Он повернулся к ней спиной. Спал ли он? Она — нет.
Нам надо прекратить, Зэт. Я не хочу больше.
Разве не двое должны принимать такое решение?
Нет, его приму я.
Ты действительно так думаешь?
Мне ничего другого не остается. Отпусти меня. Позволь мне уйти.
Да, но я тебя не держу.
И вот она говорит ему что-то неприятное. Даже оскорбительное.
Молния на ее юбке разошлась. Она сидит на кровати и слезы капают ей в туфли, когда она надевает их.
Ты меня больше не увидишь.
Да, уходи. Он лежит, положив руку под голову.
Ты не можешь позволить мне просто так уйти! Сабатин накидывает на плечи пальто. Как глубоко женщина может себя унизить? До какой степени может забыть о гордости? Спускаясь по лестнице, она чувствует, что весит тонну. Покидает отель она. Платит за комнату она. Не поворачивается она, хотя верит, знает или надеется, что он смотрит на нее из окна.
Так, померим давление, говорит Эрик деловым тоном.
Я слышала, что давление может легко подняться от скуки. Ваше давление, должно быть, очень низкое, — мадам Флёри бросает на него косой взгляд, пока он обматывает резиновой лентой ее руку.
Голова кружится?
А как сами вы, Эрик?
Вуайеристка, почти говорит он, и, наверное, должен был бы сказать. У мадам Флёри осталось только презрение к раболепному обращению. «Вуайеристка». Если бы он это сказал, день, быть может, был бы спасен. Но сегодня он не в том настроении, чтобы потакать капризам мадам. Ему не хочется подыгрывать ее кокетству. Мне нужно вас послушать, и, кроме того, мы вынуждены померить давление.