Она снова закрывает глаза. Солнце печет, воздух тяжелый, как перед грозой, которая никак не грянет.
Манон, должно быть, заснула, так как вдруг слышит, что книга выпала из ее рук, а предложение «это было вчера?» мучительно вертится в ее голове. Она не спала всю ночь и не знает, откуда взять силы, чтобы перейти на другую сторону. Ее ноги тяжелые, словно налитые водой. Только бы она могла вызвать такси.
Подать сигнал официанту, что она хочет заплатить, требует определенных усилий. Шлеп! Птичий помет светло-коричневый и густой.
Он валится на ее плечо, на грудь. Цифры на чеке растекаются, когда она расписывается на нем.
У Сабатин звонит телефон. Зэт в ванной. Голос Берт какой-то странный. Она была у врача, и у нее обнаружили узел в груди. Нет. Берт! Только не Берт. Ее любимая Берт. Всегда такая веселая. Букет из живости, ума и хорошего настроения. Когда она думает о Берт, первое, что приходит на ум, — это ее смех. Светлый и звонкий.
Ты не можешь прийти ко мне, Саба?
Нет ничего, чего бы я хотела больше, но я… я в Венеции. С ним. Я была вынуждена все рассказать Франсуа, Бе-Бе. Но Франсуа не знает, что я здесь с Зэтом. Ты говорила с Патриком?
Да, он придет завтра. Саба, а нужно было рассказывать? Ты не могла скрыть это и подождать, когда все пройдет?
Но это не пройдет так легко, обман никогда не проходит. Ты не понимаешь. Я влюблена, и мне кажется невозможным, что он совершит ошибку. Недавно, когда он случайно пролил чай на мой компьютер, я подумала, это какое-то недоразумение.
Берт смеется.
Но мы не должны говорить обо мне…
Нет, должны, говорит Берт командным тоном. Когда ты вернешься?
Сабатин вдруг понимает, что она не знает, когда. Через несколько дней. Бе-Бе, я уверена, ты справишься. Когда говоришь что-то, в чем сам не уверен, лучше помолчать. Ты прекрасна. Ты должна справиться. Вот это совсем другой разговор.
Я действительно расстроена, что ты вынуждена была все рассказать Франсуа.
Но разве лгать — это не самое ничтожное в жизни? Да еще тому, кого любишь?
Не могла бы ты не быть истинной женщиной и не брать на себя всю вину, а? Помни, что двери брака отрываются изнутри.
Сабатин внезапно приходит мысль, что Франсуа тоже говорил о двери, но по-другому.
Он много лет не следил за своим садом, говорит Берт. А когда забываешь об этом, то приходит другой и делает это за тебя.
Они были неразлучны в любую погоду. Они утешали друг друга, они смеялись до умопомрачения, и прямо сейчас они хотели бы сидеть, повернувшись друг другу, на большой кровати, как они часто делали.
Бе-Бе, ради меня и Патрика. Ты