Завтра суббота. Я приду только в воскресенье.
Я не понимаю, почему субботы еще не перестали быть субботами?
Когда он проводит рукой по лицу, он снова чувствует ее запах. Он повторяет это движение.
Тогда мадам желает посетить чайный салон. Это называется «щадящий выход в свет». Она заказывает два чая и два яблочных пирога со сметаной. Но у Эрика сегодня абсолютно нет аппетита, и она вкушает оба кусочка.
Да, тот диагноз, который я поставила, очевиден. Вы поражены в сердце. Или куда такого как вы может поразить. Для констатации сего не нужно большого количества аппаратов. У вас затуманенный взгляд, но вместе с тем ваше лицо светится.
Однако! От нее не скроешь даже самую малость.
Эрик пытается погасить в себе свет и казаться равнодушным, пробует перестать водить рукой по лицу. Но безуспешно. Облегчение наступает, когда она вручает ему длинный список покупок и крупную денежную купюру.
А я останусь здесь и буду смотреть на людей. Мадам Флёри рассматривает прохожих и представляет себе, чем они занимаются и какой жизнью живут. Это игра, которую они с Жаком обожали. Из них двоих она была большей фантазеркой, и хотя она с неохотой это признает, чувствует она себя просто превосходно.
У Сабатин совсем нет времени, она входит как во сне в свое ателье, чтобы проявить фотографии, отснятые вчера. Она стоит в темной комнате в свете красной лампы. Пучок света падает на фотобумагу, тень от пленки тоже. Темное становится таким темным, а светлое таким светлым, как только возможно. Часы тикают, отсчитывают шестьдесят секунд. Его тело возникает снова, в ванночке, в двадцати восьми экспозициях. Запах от закрепителя щиплет ей нос, она промывает пленку и зажигает яркий белый свет. Они хорошие. Она вешает их. Разглядывает. Одна из них особенно удачная. Мужчина с маленькой девочкой. Два тела, как бабочки на булавках. Она рассматривает их, по частям узнает тело, к которому только что прикасалась. И все равно. Мужчина на фотографии — не он. Кто же он? Внезапно она чувствует пустоту. Что она сделала? Отдалась мужчине, которого не знает. Она понятия не имеет, кто он, что он за человек. Почему именно он? Почему? Почему она так поступила?
И вот она делает то, что может сделать только тот, кто потерял голову. Решительно, хотя не продумала свои действия даже наполовину, она достает телефонный справочник, открывает на Токе. Манон и Зефир Токе, 44, улица Дюнкерк. Нажимая на эти десять цифр, Сабатин ни о чем не думает.
Звонит телефон, Манон только что повесила пальто и переобулась.
Да, алло.
Простите, мадам Токе?