Эрик звонит мадам Флёри, чтобы сказать, что он задерживается.
Я застрял в метро, сожалею.
Я, честно говоря, тоже. Особенно о том, что вы такой жалкий лгун. Почему вы не говорите, что были в отеле с той женщиной, от которой у вас светятся глаза?
Он не может удержаться. Нет, там я был позавчера.
Это все-таки на мгновение заставило старуху замолчать. Но вы должны знать, Эрик, с тем жалованьем, которое я вам плачу, я вынуждена рассчитывать на вас. Вы все-таки не мальчик, хотя ведете себя именно так. Не хотелось бы, чтобы вы загнали меня в могилу.
Пожалуйста, успокойтесь.
Если бы вы знали, сколько времени я вас жду, вы бы поняли, о чем я. Кстати, от скуки можно незаметно умереть.
То, что вы начинаете ждать меня с утра, вы можете записать на собственный счет.
Возможно, но вы не можете продолжать расплачиваться этой «яичницей».
Не понял.
Ну, этой «яичницей» на брелоке. Это вообще не имеет никакого значения.
Да нет же, это говорит о том, что время может растекаться.
Мадам решает пропустить это мимо ушей. Конечно, может случиться, что что-то происходит, и ты опаздываешь. Но те очертания, которые приобретает день благодаря вам, это вообще ни на что не похоже. Хотя нет, на безответственность! Вы вообще знаете, что такое долг?
Хочу заметить, вы не моя мать, и ваши условия работы, кстати, довольно необычные. Я не знаю, сколько моих коллег из клиники согласились бы на это. Так что, если позволите, я скажу прямо. Мне кажется, вам нужно помолчать.
Взгляд мадам наполняется яростью со щепоткой пикантности. Ну, давайте отправимся на выставку Энгра.
Как твой день в госпитале? Манон намерена казаться заинтересованной и довольной. Ты немного рассказываешь.
Ну, работа как работа. Пациенты под наркозом — народ молчаливый.
А медсестры красивее и моложе, чем мадам Клавель?
Зефир внезапно понимает, что раньше он рассказывал о жизни в клинике Артман. Это было легко.
Самое запоминающееся явление — одна широкоплечая медсестра. Чарли. Настоящий мужчина. И совершенно лысый.
Гм-м.
Из кухни доносятся вкусные запахи, и он понимает, что очень голоден. Но после первых трех ложек чувствует, что не может есть.
Зефир, что-то не так?
Он сидит и водит ложкой по тарелке.
Что-то не так? — спрашивает Франсуа жену, которая внезапно задумалась, глядя на вечернее небо.
Странно, но когда важные события приводят нашу жизнь в движение, время в один миг становится чем-то, чего не хочешь отпускать, хотя мгновение, уже наступившее, скажем, тридцать четыре, нет, уже тридцать пять, тридцать шесть минут назад, находится на недосягаемом расстоянии.