-- А, понятно. - Хорошо, очередей посереть рабочего дня почти нет, можно и побегать малость.
У продавца получил специальную бумажку с кучкой типографски размеченных полей, что, куда, зачем, какой этаж. Ручки заполнить не дали, хорошо, в кармане есть своя. С трудом вписал, уж больно бумага неприятная по фактуре. С лицевой стороны коричневая и гладкая, с изнанки "недоделанная" белесая и пористая как губка. Чуть задержал перо, получи чернильное пятно. Испортил два бланка, но все же справился, оплатил покупку в кассе, получил чек. Опять стучусь в доставку.
-- Вот, - Протягиваю свою рукопись в узкую щель внизу стекла, и растягиваю лицо в дружелюбную гримасу.
Тетка машинально вытаскивает здоровенную учетную книгу, начинает в нее вписывать мои данные. Где-то посередине ее обиженные на жизнь губы разъезжаются в мерзкой улыбке.
-- В подмосковье не доставляем!
-- Почему? Тут ближе, чем на другой конец города, все оплачу.
-- Неположено! - На лице прямо написано, "вот тебе, понаехавшая сволочь".
-- Да как неположено!? У вас должны быть расценки транспортных ком... организаций для междугородних перевозок.
-- Нет! Мы продаем товары только для жителей Москвы!
Мда. Тут коробкой конфет точно не обойтись. Тем более, на счет межгорода не врет. Уж больно уверенно держится. Что же делать-то...
-- По хранению договаривайтесь с кладовщиком. - Это тетка решила меня добить, - или вывозите до 19-00.
-- С...ка! - Губы сами свернулись в трубочку, и хотя вслух я так ничего и не сказал, тетка вполне меня поняла. Впрочем, похоже что это ей было приятнее похвалы.
Легко ли поймать частника на грузовике в Москве 1966 года? Не смешно, первый же водитель покрутил пальцем у виска и послал в некое отдаленное "Трансагенство", с прозрачным намеком - "там договоритесь". То-то Катя, когда мебель закупала, месяц убила, как с куста... Но моя нервная система таких социалистических закидонов не выдержит.
Отпустил Рудольфа Петровича, чтоб не мешался. Затем мы вдвоем с Анатолием, как два пионера-ленинца, оттащили матрас из магазина во дворы, к местной помойке. Там по методу товарища Федора Вострикова взрезали карманным ножом веселенькую обивку и выпотрошили покупку посредством пинков тяжелыми зимними ботинками. Штатный пистолет Толик решил не применять.
\\\Федор Востриков -- отец Федор из "Двенадцати стульев", конкурент О. Бендера.\\\
Особо ценные пружины и ватин завернули в остатки мерзкоцветной тряпки, придав им вид не слишком большого узла, с которым благополучно убыли домой на таксомоторе, сэкономив верную пятерку на транспортных расходах. Вот интересно, что бы делали милиционеры, еслиб проверили документы у двух безобразничающих матрасных фетишистов? Впрочем, пронесло, немногочисленные по зимнему времени прохожие-свидетели отнеслись к происходящему с полнейшим равнодушием.