Положение осложнялось тем, что Александр Николаевич практически не имел знакомых, вхожих в ближний круг общения советских "космонавтов". Со стороны четвертого главного управления, называвшемся чаще Кремлевской больницей, что на улице Грановского, тоже ничего интересного не получить. Все на самом высоком уровне, дело Королева ведет лично Борис Васильевич Петровский, министр здравоохранения СССР, замечательный хирург с огромным стажем. Если уж при таком враче Сергей Павлович умрет -- наверно, никто не смог бы ничего сделать.
Но все же червячок сомнения грыз. Не то, чтоб Королев был очень нужен космической промышленности, скорее наоборот, последнее время в его работе все больше становилось склок и недопониманий. И это было очень далеко от сферы обычных интересов Александра Николаевича. Но... Глубоко под спудом ворочалась честолюбивая мысль. Хотелось почувствовать себя демиургом, который может менять судьбы людей, контролировать все, даже саму смерть. И попробовать спасти человека -- далеко не самый худший повод для этого.
Сообщение о смерти Королева 14-го января прозвучало как гром среди ясного неба. Диагноз гласил: "...Острая ишемия миокарда после четырех часовой операции по удалению саркомы (злокачественной опухоли) с экстирпацией прямой и части сигмовидной кишки..." Решение о назначении медицинской комиссии Шелепин продавил через ЦК перед самым вылетом во Вьетнам, едва ли не с трапа самолета. И то лишь потому, что яростно противившийся этому Леонид Ильич улетел в Монголию на три часа раньше.
\\\В реальной истории медицинская комиссия так и не была создана, более того, в официальном заключении не было указано, кто именно оперировал.\\\
* * *
Комиссия, как это водится, так и не смогла установить точные причины. Виноватых оказалось много, и при этом никого конкретно.
Был выявлен целый букет недоработок. К примеру, не было сделано серьезное обследование перед операцией, и саркома не была обнаружена. Из-за кажущейся простоты, не собирался врачебный консилиум. Сам Королев пожелал, чтобы обязательно оперировал министр Советского Союза, у которого голова уже была забита не слишком медицинскими делами. Да и возраст у академика солидный, 58 лет. Дрогнула рука, или стенка кишечника оказалось слишком тонкой, произошла перфорация. Анестезиологи что-то проглядели, или не оказалось под рукой нужных смесей. Возникли проблемы с введением трубки из-за короткой шеи Сергея Павловича. Автомат искусственного кровообращения заранее не был подготовлен. Не оказалось близко мощного помощника (Александр Александрович Вишневский был вызван с большим опозданием). В завершение тяжелейшей операции, не выдержало сердце.