панамы
не стоит жалеть о времени — о ненаполненных пользой днях. а надо вот как мы сегодня: поехали в лему на мотоцикле — прокатиться туда так просто — нагрузив питья и еды. ехали ехали — проехали километров двадцать. с утра было пасмурно — вдруг вышло солнце — и уверенно закрепилось над нашими головами. можно щуриться — а зачем? панамы свои мы оставили дома. думали секунду — или пару секунд — и развернулись — чтоб взять панамы. они у нас красивые — новые — из чистого хлопка — темные как у болот трава. до лемы мы засветло десять раз успеем. а обратно можно и в темноте. еще лучше даже. бензиновый полонез над фиолетовыми холмами. валторна фары сквозь сиреневый луговой воздух.
медовая лепешка
у мужа вылезла дрянь на шее — сразу за ухом — ниже к челюсти. блестящая красная — вот гадость. не хочется и называть такое. жена обещала посмотреть ему какое-нибудь средство — в домашних своих тетрадках набитых вклеенной пользой — в дурацких вырезках про здоровье — в старых невыброшенных отрывных календарях.
это было утром — перед выходом на работу — когда муж злился натягивая штаны — а голая жена не надев очки сидела на столе и огорченно смотрела в форточку — ей тоже выбегать на сизый мороз — тоже ехать — в другую сторону — толкаться в автобусе — не пришлось бы ловить такси. приходи пораньше. — сказала она мужу. — я тебя вечером полечу. день выдался обычный зимний. на коричневой деревянной станции жена колдовала в синей форме железнодорожницы — под свист поездов на казань и ижевск. муж в неясного цвета комнате где-то неподалеку от сквера шпагина стучал на компьютере и что-то чертил. в вятских полянах поставили елку — даже три. муж видел одну из них из своего окна.
этот декабрь такой тревожный. радиостанции бубнят про скорый новый год. повсюду елочные базары. в детских садах идут утренники. а тут то и дело неизвестно зачем сжимается горло — и рвется сон. неуютно шевелится сердце. возмущается кожа. и хочется насквозь пропахнуть успокоительным и купить велосипед. лучше даже три-четыре. суру — салют — и каму. две камы. надо меньше пить и меньше работать. — думает муж. и то и другое трудно.
после работы муж зашел в рюмочную. порция уржумской водки и треугольный татарский пирожок. сумку поставил на стол — вернее на столик. стало веселей. очень глупо. — подумал. — сейчас захочется кому-нибудь названивать.
вышел на воздух. ну вот разумеется — захотелось. лена с ним раньше работала. они иногда встречались. изредка — но до исхода сил. не от неверности-некрасивости душ — от глубокой симпатии друг к другу — от вятскополянской нежности. лена всегда кричала — прогибала спину — тяжелыми ногами била в диван и в потолок — не стесняясь невидимых соседей вокруг своей незамужней квартиры — мужу это очень нравилось. лена была хорошая — настоящая искренняя подруга — такую только на плечах по улицам носить. на столе фаршированные перцы — напротив лена. ленины пальцы расстегивают ленины пуговицы — появляются самые грустные в мире ленины соски.