Следовало бы вести записи всех насильственных смертей, пусть даже жертвы были низшими из низших. Но одно оставалось несомненным: он узнает больше, пусть даже для этого вновь понадобится обойти весь Лондон.
Бентхем поглядел на свои карманные часы и потянулся за фонарем.
Джонатан шагнул вперед, преграждая ему дорогу.
— Не можете ли вы припомнить что-нибудь еще? Хоть что-нибудь еще про убийство сегодня ночью?
Бентхем пожал плечами.
— От хозяина я ничего толком не узнал. Он сказал, что посетителей было полно, как всегда. И этого француза никто, кроме Присс, даже не заметил.
— Так что никто не знает, как он выглядел? Как был одет? Или что-нибудь, о чем и как он говорил?
Бентхем отрицательно покачивал головой, хмуря брови. Внезапно его лицо просветлело.
— Только одно. Может, это что-то и значит, может, нет. Но как будто француз этот распространялся про звезды.
— Про звезды, — повторил Джонатан, замерев. — Вы уверены?
— Да! — Бентхем многозначительно постучал себя по лбу. — Так девушка сказала хозяину. Бормотал что-то про звезды, хотя ни единой видно не было. Помешанный. Не иначе. Либо хвативший чего-то покрепче эля. — Он подавил зевок. — Ну, мне пора, мастер Эбси. Дайте мне знать, если я смогу хоть чем-то помочь. Что бы это ни было. — Он опять не устоял и расплылся в ухмылке сочувствия. — Я знаю, как вы беспокоитесь об этих девушках на улицах. — Он поднял фонарь и зашагал по Ганновер-стрит. Джонатан смотрел ему вслед, пока он не скрылся из вида, и звук его шагов по мокрому булыжнику не слился с тишиной.
Сколько могло набраться французов в этом городе, этой великой клоаке, где зверски убивают девушек, а мужчины говорят об этом с похотью в глазах? Сколько французов, которые интересуются звездами?
В «Ангеле» был доктор. Астроном, сказал половой. У доктора в «Ангеле» в бауле были шелковые лигатуры, чтобы перетягивать руки пациентам, ставя им пиявки. Крепкие и гладкие, эти длинные полоски шелка не оставляют ссадин на коже.
Может быть, Джонатан вечером разглядывал человека, который был убийцей?
Он резко обернулся к Абрахему Лакиту, который позевывал среди ночных теней, заскучав, едва Бентхем ушел.
— Доктор из «Ангела», которого ты упустил, — куда, ты сказал, он направился?
Лакит дернулся и встал прямо.
— В сторону Лейстер-Филдс, сэр.
От Лейстер-Филдс до «Голубого колокольчика» было рукой подать.
Доктор покинул «Ангела» с достаточным запасом времени, чтобы добраться туда.
Джонатан посмотрел вверх на небо. Выше мутной мглы дыма, изрыгаемого кирпичными трубами Лондона, между разошедшихся туч слабо посверкивал молодой месяц. Люди, которые изучают звезды, дискутируют между собой. Так, во всяком случае, он слышал от Александра. На языке, понятном только им, они вечно сравнивают свои предположения о таких вещах, как яркость, и затмения, и прохождения. От Александра, возможно, удастся узнать что-нибудь еще про французского доктора-астронома, который торопливо умчался в лондонскую ночь незадолго перед тем, как была убита еще одна беспомощная девушка. Александр ему не обрадуется. Но Александр у Джонатана в долгу и останется в долгу навсегда.