— Как знать? Расскажи, что тебе известно о них.
— Товариществом Тициуса, — быстро начал Александр тихим беззвучным голосом, — называет себя группа астрономов разных стран, посвятивших себя поискам неоткрытой планеты, предсказанной немецким профессором по имени Тициус и другими после него.
Он отвлекся, увидев, как Джонатан с руками в карманах прислонился спиной к клавесину.
— Продолжай, — нетерпеливо потребовал Джонатан.
— …предсказанной немецким профессором Тициусом и другими после него. Полагают, что исчезнувшая планета находится между Марсом и Юпитером…
Совсем недавно в уединении своего приюта на крыше он размышлял о теории Тициуса с тихим восхищением, однако он не испытывал ни малейшей радости, излагая теории немца своему сводному брату. А Джонатан, казалось, тоже не испытывал никакой радости, выслушивая их. Он слушал, но его лицо оставалось хмурым, пока Александр, запинаясь, говорил про арифметическую последовательность в расстояниях планет от Солнца.
— И потому, — заключил Александр, спотыкаясь на каждом слове, — члены Товарищества Тициуса переписываются друг с другом, сообщая свои наблюдения. Члены его есть в Париже, и в Риме, и в Берлине… Прошу тебя! Мой клавесин, он очень хрупкий, Джонатан. Осторожнее..
Джонатан с внезапным толчком отошел от инструмента, заставив завибрировать все струны.
— Хватит болтать о звездах и планетах, — сказал он. — Просто ответь, сам ты знаком с кем-нибудь из них?
— Лично нет…
— Так от кого ты слышал про них?
Александр замялся.
— Мой друг Персиваль… Персиваль Оутс, оптик, изготовляющий очки, корректировал некоторые их инструменты.
— Он называл тебе фамилии этих людей, этих французов?
— Если и называл, — в отчаянии ответил Александр, — я их не запомнил.
Губы Джонатана сжались. Тяжелой походкой он отошел к окну с еще не задернутыми занавесками. Минуты две он вглядывался в кларкенуэллскую ночь, а Александр в ожидании неимоверным усилием воли заставлял себя сохранять неподвижность. Затем Джонатан отвернулся от окна, и в мерцании свечных огоньков Александр увидел, что покрытое синяками лицо его брата выглядит более измученным, чем в последний раз, когда он его видел, а синие глаза были усталыми, такими усталыми, что Александр спросил себя, не отняла ли смерть дочери у Джонатана нечто более жизненно важное, чем сама жизнь.
— Ты знаешь, что ты у меня в долгу, — сказал Джонатан, нарушая молчание.
— Да. Да. Я всегда это признавал.
— Не думаю, что ты понимаешь, в какой мере ты мой должник. Но это побоку. Слушай, Александр. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. Я хочу, чтобы ты побольше узнал про французских астрономов в Лондоне. Я хочу, чтобы ты присоединился к их Товариществу, их обществу, или как там они себя величают, и сообщал мне.