Норвуд наклонился, погладил Александра по колену и сказал тоном заговорщика:
— А знаете, некоторое время я тоже так думал. Несколько лет, чтобы быть точнее. Но дольше заблуждение это не продлилось.
Так, значит, он и правда, был священнослужителем. После этого признания Норвуд, продолжая распространяться о себе, сообщил Александру, что он, когда был священником, несколько лет провел в Париже при иезуитской семинарии Святого Фирмена на рю Сен-Виктор. Он был представлен Монпелье, сказал он, за год до Революции из-за их общего интереса к изучению звезд.
Александр был бы рад узнать, когда и почему Норленд перестал быть священником, но, разумеется, подобного вопроса он задать не мог. Его все больше и больше окутывал приятный алкогольный туман, а карета уже катила по булыжнику Хай-Холборна. Он жадно слушал рассуждения Норленда о тайнах небес и наконец не выдержал:
— Ну а Селена?
И Норленд внезапно почти пугающе протрезвел. Он сказал:
— Селена? Что вы про нее знаете? — Вероятно, он заметил растерянность на лице Александра, потому что сразу умолк, глубоко вздохнул, снова улыбнулся, однако как будто с усилием, и сказал: — Ах да! Вы же говорите об их пропавшей звезде.
— Разве это имя значит для них что-то еще? — встревоженно спросил Александр.
— Да, — сказал Норленд очень серьезно, — о да! Они назвали звезду Селеной, потому что так звали женщину, которую Гай любил в Париже.
Александр напрягал слух, чтобы разбирать его слова под грохот колес по булыжникам.
— Я не знал. Что с ней случилось?
Норленд, хмурясь, заколебался.
— Боюсь, кончилось плохо. Время для влюбленных было опасным. Селена, хотя и благородного происхождения, посвятила себя идеалам Революции и поддерживала дружбу со многими ее вождями. Но потом она допустила ошибку, встав на сторону Лафайета, который попытался спасти короля и его семью, а затем переметнулся к австрийцам. Да, поистине опасные времена. Крепость Лонуи пала, Верден мог быть вот-вот взят, а пруссаки стремительно рвались в глубь Франции. Дорога на Париж была открыта врагу. Город захлестнули слухи о предательствах. Селена, посмевшая защищать предателя Лафайета, сама была заклеймена как предательница и брошена в тюрьму.
Он умолк, и Александр ждал в болезненном напряжении.
— Это была осень резни, — наконец продолжил Норленд. — Вы, конечно, о ней слышали. Парижская чернь выволакивала заключенных из тюрем и убивала их на улицах Парижа.
— Селена Гая тоже погибла? — еле выговорил Александр.
— Их всех убили, — произнес Норленд с мрачной торжественностью. — Священников, аристократов, женщин и детей… Многих сначала пытали, а затем ошалевшая от крови чернь разрывала их на куски. — Он стиснул руки на фляжке. — Гай был вне себя от горя. Монпелье бежали из Парижа, как и многие другие, в эти страшные недели. Гай тогда поклялся, что найдет пропавшую звезду ради своей утраченной Селены и даст ей ее имя. Для него, мне кажется, это стало чем-то вроде рыцарского подвига. Его поиски искупления.