— Ты прав, Хавьер. Так и есть. Но даже теперь, после стольких месяцев, что мы близки, ты продолжаешь говорить лишь о вожделении. Я понимаю, что для тебя это главное, но по глупости своей надеялась на более возвышенные чувства. Я полностью разделяю твою уверенность: ты бесподобный любовник, сильный и властный мужчина, который привык одерживать верх в любой ситуации. Но, к сожалению, не заботишься о том, чтобы тебя искренне любили, — доверительно сказала Грейс, снимая восхитительный бальный наряд.
Когда на ней осталось только колье, герцог восторженно произнес:
— Твоя красота льстит моему самолюбию, милая… Прости, но я не слышал, о чем ты говорила, — съязвил он и стал раздеваться сам.
— Я не буду спать с тобой, Хавьер, — неожиданно произнесла Грейс.
— Почему же? — Он не воспринял всерьез ее предупреждения.
— Потому что сейчас это может стать опасным, — проговорила она, памятуя о возможной беременности.
— Ничего глупее я еще не слышал, Грейс, — рассмеялся он.
— Зря ты так легкомыслен, потому что я говорю совершенно серьезно. Сегодня этому не бывать, — с неподдельной твердостью сообщила она.
— Только не говори, что не испытываешь умопомрачительного желания.
— Это ничего не изменит. Есть причины воздержаться от близости, — холодно произнесла Грейс.
— Ты расскажешь мне об этих причинах, милая?
— Еще не время. — Грейс покачала головой. — Хотя… Думаю, Люсита может тебя просветить, — с усмешкой предположила она.
— И при чем тут Люсита? — недовольно спросил он. — Разве это касается не нас двоих? Разве не дело супругов решать, спать ли им вместе?
— Я тоже так думала до разговора с Люситой, — пожала обнаженными плечами Грейс.
— Это все слова, Грейс. У меня есть сила, и я буду брать тебя, когда только пожелаю, — заявил Хавьер.
— И ты не боишься разрушить то хрупкое и ценное, что может быть у нас?
— Например, что? — не понял он.
— Самое дорогое, что может быть у мужа и жены, — продолжала говорить загадками Грейс.
— Единственная ценность, которой я обладаю, — это власть. Но она от насилия только крепчает, — хвастливо произнес герцог. — Все эти девичьи сантименты, зовущиеся любовью, ничто по сравнению с властью, хоть вам и внушают, что любовь способна творить чудеса. Любовь не помогла моему отцу повидаться с умирающей матерью на смертном одре, а моей бабушке — дать последнее благословение своему сыну. Единственному сыну… Дед Карлос «запретил Фернандо Эррере появляться в Эль Кастильо де Леон. У деда было право отдавать подобные распоряжения.
— И ты считаешь, что это должно повториться? — ужаснулась Грейс.