Уральцев довольно усмехнулся:
— До одиннадцати. А вот завтрашний банкет — до двенадцати.
Священник мгновенно обратился мыслями к состоянию группы, выбросив из головы еретические тексты. Устраивать цензуру ради одного-единственного выступления глупо, особенно учитывая статус певицы. Зато следует подумать о будущем. Дашу он уговорит вернуться, девушка она честолюбивая, но насколько быстро? Боди, скотина, такую идею умудрился испортить!
Алла о времени не задумывалась. Она провалилась в какое-то странное радостное бездумие, исполненную эйфории усталость. Перед глазами появлялись строчки текста, тело улавливало звучащую музыку, она производила звуки, из которых складывались слова и предложения. В какой-то момент она осознала, что связный текст никому не нужен, и ограничилась мурлыканьем себе под нос. Как ни странно, люди ничуть не возражали и продолжали покачиваться под музыку, тихо напевая незатейливый мотив.
Счет времени принятая потеряла, и неизвестно, сколько она продолжала бы петь, завораживая танцующих, если бы в конце зала не появился Шурик. Его трезвый и злобный взгляд словно ножом разрезал окутывавшую Аллу счастливую дымку, заставив замолчать на полувдохе. Следом прекратили играть музыканты. Гости удивленно оглядывались, приходя в себя и постанывая от боли в натруженных ногах, ведущий бормотал какую-то чушь в микрофон, невеста тихо плакала на коленях у жениха, а демон стоял в проходе и всей фигурой источал недовольство. Женщина смущенно кашлянула и соскочила со сцены.
Ойкнула от сотрясения и, пошатываясь, направилась к дханну.
Люди неосознанно расступались и перед ней, и перед отцом Николаем. До монаха, кажется, только теперь дошло, что на участие в своем «креативе» он привлек не просто женщину с хорошим голосом и даже не обычную ведьму, а принятую. Служанку нелюди. Подданную одного из великих Домов. И сейчас хозяин Аллы будет выражать неудовольствие от покушения на свою собственность, причем какие формы его раздражение примет, одному Господу известно.
Пособницу Шурик встретил неласково:
— Ты что делаешь? — Слово «идиотка» не прозвучало, но тоном подразумевалось. — Ты зачем человечков привораживала?
— Я нечаянно. — Алла сама поразилась писклявости голоса. — Я не хотела.
Верхняя губа у дханна приподнялась, тускло блеснули клыки. На мгновение. Затем лицо вернулось к обычной форме, то есть стало походить на круглый блин с торчащим ровно посередине горкой-носиком. Мозг, задержавший дыхание при виде вспышки демонического гнева, осторожно выдохнул. Действие с его стороны вышло неосмотрительное и привлекшее излишнее внимание. Шурик переступил с ноги на ногу, плавно разворачиваясь корпусом, склонил голову набочок, словно прицеливаясь, и тихим шелковым голосом поинтересовался у монаха: