Квин выдохнул длинную струю дыма и с такой силой вдавил сигарету в пепельницу, что она превратилась в месиво из табака и бумаги.
— Ты не должна никуда ходить без меня. Я уже много раз тебе говорил об этом, Шантел, и надеялся, что ты будешь выполнять мои указания.
— Отстань, Квин. Она поднялась и положила руки на его обнаженную грудь.
— Я потный, как свинья, — пробормотал он и снял ее руки.
— Я уже заметила. Не знаю, что привлекает мужчин в такие места, в которых воняет, как от грязных носков, но если это помогает тебе сохранять форму… — Она посмотрела на него с одобрением. — Мне придется, наверное, устроить у себя дома тренажерный зал.
— Не увиливай от разговора.
— А о чем мы говорили?
— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Шантел дотронулась кончиком языка до своей верхней губы и пододвинулась к нему поближе.
— Почему? Я ведь уже заплатила тебе за эту неделю.
Деньги меня не интересуют. — Он не оценил ее шутку.
— А что тебя интересует?
— Ты. — Он произнес это сквозь зубы и повернулся, чтобы уйти. Ему нужно было немного времени, чтобы вернуть себе душевное равновесие. — Больше так не делай.
— Хорошо, не буду. Прости меня.
Когда за его спиной захлопнулась дверь, Шантел снова села. Значит, он к ней неравнодушен. Она закрыла глаза и прошептала про себя: «Он ко мне неравнодушен».
Она добилась того, что он это произнес. Теперь надо добиться, чтобы ему это понравилось.
— Сколько ты еще будешь сердиться?
Они ехали домой, опустив верх машины. Первые пятнадцать минут Шантел не нарушала молчания.
— Я не сержусь.
— Но ведь ты сжимаешь зубы.
— Считай, что тебе повезло, что я не делаю ничего другого.
— Квин, я ведь уже попросила прощения. Я не собираюсь извиняться до бесконечности.
— А никто тебя и не просит. — Квин свернул на дорогу, ведущую к дому Шантел.
— Я прошу лишь одного: относись к ситуации, в которой ты оказалась, серьезно.
— А ты думаешь, я отношусь к ней несерьезно?
— Судя по твоей сегодняшней выходке — да.
Шантел поерзала на сиденье. Ветер подхватил ее волосы и взъерошил их. Она разозлилась:
— Перестань обращаться со мной как с ребенком. Я прекрасно понимаю ситуацию, в которой нахожусь. Я помню о ней двадцать четыре часа в сутки, каждый день, каждую ночь. Каждый раз, когда звонит телефон или когда я просматриваю почту. Когда я ложусь спать, я думаю о ней. Когда я просыпаюсь по утрам, то снова думаю о ней. И если я не сумею выкроить часок, когда эти мысли не будут меня преследовать, то сойду с ума. Я пытаюсь выжить, Доран. Поэтому не говори со мной так, словно я безответственная дурочка.