— Мими! — возмущенно воскликнула Ярдли.
Почтенная леди, эффектно вскинув голову, снисходительно посмотрела на внучку.
— А что такое, деточка? Разве ты не уехала с ним в третьем часу ночи? И разве не провела с ним всю ночь? Так что ж, ты думаешь, я не понимаю, чем вы там занимались? Силы небесные, да я еще не настолько стара, чтобы забыть, что к чему в этом мире. Остается только надеяться, что ты в один прекрасный день не принесешь мне, как говорится, в подоле незаконнорожденного правнука. Могу себе представить! Мне же тогда и носа нельзя будет высунуть в город.
Ярдли покраснела, потом сердито сказала:
— Да я сама соблазнила его. — На этот раз пришел черед возмутиться бабушке, а Саймон, тот даже кулаки сжал. Его просто в жар бросило, хотя в кухне было не то чтобы холодно, но достаточно свежо. Однако возмущались они оба молча, а Ярдли тем временем продолжала: — Мы с Саймоном любим друг друга, и я в самом деле считаю, что нам необходимо сесть втроем и серьезно обсудить все, что касается сельской девушки. И исходить придется из того, что много лет назад Киттриджи украли оригинал у семьи Саймона.
Мими поджала губы и спросила:
— В самом деле? А я и понятия не имела. — Она бросила тревожный взгляд на Саймона. — Хорошо, раз уж вы пришли, давайте поговорим.
Ярдли стояла на тротуаре перед рестораном «У Джордано». Руки она держала в карманах белой накидки из искусственного меха, дыхание на морозном ночном воздухе выбивалось из губ легкими облачками пара, щеки раскраснелись от холода и хорошего расположения духа.
— Пицца была просто великолепна, Саймон, спасибо тебе. Но в следующий раз плачу я.
— Ол-райт.
— Как? Ты не возражаешь и не заводишь обычных разговоров, какие заводят мужчины с уязвленным самолюбием?
— Зачем? Если тебе хочется платить за пиццу, плати на здоровье. При чем здесь мое мужское самолюбие? Оно от этого ничуть не пострадает.
Она осмотрела почти пустынную улицу. Закрытые лавки и магазины светились красными глазками охранной сигнализации, призванными отпугивать воровскую братию. Единственный случайный автомобиль проехал мимо них и скрылся в ближайшем переулке.
— Пойдем, — сказал Саймон, кивнув в сторону монумента на центральной площади городка. — После столь сытного ужина не мешает прогуляться.
— Скоро здесь повсюду загорятся рождественские огни, — меланхолично заметила Ярдли.
— Я никогда особенно не любил праздники. Люди просто сатанеют, носятся, как лунатики в полнолуние.
— Да уж, воистину! А то ярмарочное надувательство ты помнишь? — Ярдли слегка поддела его кулачком под ребра. — Ту гадалку? Какого черта она кривлялась? Хотела запугать, чтобы вытащить из нас побольше денег? Я-то вижу, Саймон, что у нас все складывается просто чудесно. Я это чувствую. Ты победил Мими. Она просто вынуждена была признать, что только настоящий художник мог создать столь прелестную статуэтку. Нравится ей это или нет, но у нас в роду таких сильных художников не водилось, против этого ей нечего было возразить. К тому же твое производство действительно ничем не сможет повредить нашей фирме, ведь остальные твои вещи так отличаются от наших, что тут даже о конкуренции говорить не приходится. Знаешь, я даже подумываю, а почему бы нам не объединить наши фирмы? Ты меня понимаешь? Первый шаг сделал ты, теперь она должна изъявить свою добрую волю для сглаживания наших противоречий. Ее, вероятно, не меньше нашего утомила эта вражда.