— Царь, мы поможем тебе сокрушить его! Обессиленный, он отзовет легионы свои из Эллады…
Митридат наморщил лоб, толстые губы его выпятились.
— Позвать Гермаиоса и магов, — обратился он к греку Каллистрату. — Послушаем, что они скажут.
Когда вошел главный жрец Гермаиос, старик в персидской одежде, а за ним — маги, Митридат спросил его:
— Отец, что написано на небе о борьбе моей с Римом? Следует ли вторгнуться нам в Италию?
Гермаиос взглянул на Мульвия, и в глазах его сверкнул огонек.
— Великий царь, — медленно заговорил он дрожащим голосом, — о вторжении в Персию боги говорят так:«Путь твой не туда», а о завоевании Индии: «Великий Александр не покорил ее», о подчинении Италии:«Вспомни Аннибала…» Поэтому, царь, отвергни предложение чужеземца и не искушай богов.
Маги поддержали Гермаиоса. Митридат взглянул на Мульвия:
— Слышал, друг? Я только человек, а боги запрещают вступать мне на землю Италии…
Мульвий вышел со стесненным сердцем.
Два дня спустя он сел на торговое судно, отплывавшее в Брундизий, и, высадившись в Италии, тотчас же отправился к Телезину.
Наступала весна, и вождь готовился к борьбе.
Выслушав Мульвия, он вздохнул:
— Разве можно устоять против Рима? Но борьба необходима. Кто знает, что случится в будущем… Поезжайв Рим, свяжись с популярами. И если они придут к власти…
Не договорил.
Мульвий понял. Простившись с Телезином, он сел на коня и помчался по военной дороге, ведущей в Рим.
Путь был трудный Десятки раз останавливали его караулы, требуя предъявить пропуск, и он вынимал табличку с подписью и печатью Метелла Пия, которую добыл, убив в дороге сенатского гонца, возвращавшегося из лагеря Метелла.
Осторожный и осмотрительный, Мульвий вез в Рим сумку с донесениями сенату от римского полководца.
После Союзнической войны (самниты продолжали бороться), когда вся Италия стала пепелищем и грудой развалин; когда сенат, обеспокоенный всеобщей нищетой, недовольством плебса и безвыходным положением земледельцев, не знал, как им помочь; когда войскам, ожидавшим отдыха, было приказано занять важные стратегические пункты на случай повторного восстания рабов, — популяры внезапно появились вновь, как Минерва из головы Юпитера.
Мульвий пытался объединить нескольких товарищей, укрывавшихся в плебейском квартале, но они не знали его и боялись предательства. Когда же Мульвийузнал о возникновении нового общества популяров, он, не колеблясь, отправился к народному трибуну Сульпицию Руфу, на которого были обращены взоры всего плебса.
Сульпиций был человек смелый, дерзкий, готовый на отчаянную борьбу.