— Мы вас понесем… Вы не против?
Где, блин, моя гордость?
— Нет, — согласилась я с неизбежным и расслабилась.
Буду надеяться, что меня принесут куда надо. Потому что очень хочется верить Тауэру.
~~~
Мне на глаза наложили повязку. Не бог весть какое лечение, но моим опухшим глазам явно полегчало. Раны тоже смазали мазью и перевязали. Быть слепой в темноте — это, конечно, неприятно, но вот ничего не видеть среди кучи народа днем — напрягает еще больше. Во-первых, нельзя выяснить, где я нахожусь — то, что это домик в лесу, понятно и так, а вот дальше… Женщина, ухаживающая за мной, не стремилась к тесному дружественному общению. Кроме приноса-уноса некоторых вещей, она выполняла мои нехитрые запросы, ставила на стол еду и подавала кружки с водой, когда я протягивала руку. Сначала она, правда, пыталась меня еще и кормить как маленькую, но это уже фиг вам! Я и слепая ложку до рта донести в состоянии.
Заходили еще и мужчины, но их спрашивать было еще бесполезнее — мои прямые вопросы они игнорировали. В конце концов я стала поступать точно так же — игнорировать их. И, кажется, скайль-т-тэйлям это не понравилось. Вот и чудненько!
Запах хвои, дыхание ветра, шум деревьев — все это было настолько божественно после тишины и затхлости подземелья, что, только осознав, что же ты мог потерять, начинаешь это ценить — жизнь, любовь, свободу.
Да, о любви… Рандир с Тауэром так за эти два дня и не появились. А сволочь Тауэр даже со мной не связался!
На третье утро старый скайль-т-тэйль снял с меня повязку. И сразу глаза начали слезиться. Вытерев слезы, я подслеповато оглядела своих спасителей — трое молодых скайль-т-тэйлей, старик и женщина. Они стояли и ждали. Как я поняла, меня. Один из них протянул руку и сказал:
— Идем!
И я пошла. Без вопросов, как баран на заклание — именно с таким ощущением, от которого я никак не могла избавиться.
С той самой луны, когда я влезла в чужой обряд в чужом мире, когда пожалела и укрыла в себе трепещущий беззащитный комочек энергий, я знала, что придется поучаствовать и в дальнейшем. Я выдумывала разные условия, которые могла бы выставить скайлям за их Духа — потребовать защитить замок, устроить партизанскую войну ордынцам — в общем, всякая хрень приходила в голову и благополучно ее покидала. Одно оставалось неизменным — понимание того, что Дух не игрушка, не вещь, которую можно купить и продать, Дух — это часть этого мира, как и скайль-т-тэйли или я, или те же ордынцы. И я не смогу продать Духа, как не смогла бы продать часть себя, например, совесть.
~~~
Лес дышал покоем. Самое интересное, что, что бы ни происходило под этими вековечными кронами — смерти или рождения, — лес всегда будет оставаться безупречно спокойным. В кронах деревьев будут вить гнезда птицы, лисы и зайцы — прятаться в корнях, а день будет сменяться ночью, лето — зимой, листья — осыпаться и снова вылезать из почек, чтобы тянуться к солнышку. Есть в лесу этакая умиротворенность. Хочется сесть, откинуться на ствол и смотреть, как зелень листвы пробивают острые лучики.