Сашка сидел понуро. После Торшихиного зимовья барак казался неприбранным сараем.
— Пойду к кентам на заимку. Верно, и они меня похоронили, — грустно усмехнулся Полудурок.
И начал собирать рюкзак. Но участковый словно вырос из- за спины:
— С завтрашнего дня пойдешь работать на пекарню. Помощником пекаря. На заимку мы другого человека уже послали.
Сашка смотрел на участкового, не зная, верить или нет услышанному. Со следующего дня он работал в пекарне. Замешивал тесто, раскладывал его в формы, закладывал в печь. Следил, чтоб не подгорел. И выгружал готовый хлеб на полки.
Возвращался в барак поздно. Нес под мышкой горячий каравай. И тут же, едва положив его на стол, падал на шконку.
Кажется, только лег, а уже вставать надо. Тело не успевало отдохнуть. Но через неделю втянулся. Перестал обливаться потом.
Никто из кентов не знал, как нелегко дается хлеб. Как трудно было заставить себя не уйти из пекарни. Зато в первый же выходной, положив в рюкзак три каравая, никому ничего не сказав, ушел в зимовье, к Торшихе.
— Пришел, сынок! Спасибо тебе! И хлеб принес! Вот добрая душа, — радовалась лесничиха.
— Этот хлеб особый, маманя! Я сам его испек. В пекарне теперь работаю. Уже девять дней…
Бабка поцеловала хлеб, потом — Сашку: троекратно, по- русски и, перекрестив его, сказала:
— Хороший хлеб лишь в добрых руках выпекается. Дай Бог, чтоб люди твоим хлебом наедались и довольны были.
С тех пор каждую неделю, как матери, как самому суровому эксперту, носил свой хлеб Сашка в зимовье — к Торшихе. Та подсказывала ему старые рецепты. Как испечь хлеб, который никогда не будет кислить. И плесневеть. Открыла секрет, как выпекать хлеб, не черствеющий по две-три недели.
Сашка не просто запоминал, он записывал все, что говорила бабка. А потом не раз в Трудовом вспоминал ее добрым словом.
Однажды, когда до конца работы оставалось совсем немного — лишь убрать пекарню, Сашку позвал участковый.
— Вы — свободны. Получите документы. Если захотите остаться — рады будем. Нет — получите расчет…
И только теперь, в кабинете, вспомнилось, что перестал он считать дни до воли. Забыл? Но почему? Даже смешно стало.
— Так вы остаетесь?
— Остаюсь. Но не в Трудовом. Неподалеку буду, — забрал документы и вышел из кабинета.
Уже стемнело, когда Сашка пришел в зимовье. Бабка словно ждала его. Свежий чай заварила. Его любимых ватрушек напекла — с малиновым вареньем.
— Я насовсем к тебе, маманя! Я свободен! Примешь?
— Сашенька, Шурка мой! Не обманул! Вернулся. Вот угодил, мальчонок мой! А как же теперь пекарня без тебя?
— Я же не один там работал. Что сам умел — других научил. Пекарь — человек хороший. С ним село без хлеба не останется,