Яровой усмехнулся, приметив кривую рябинку. Здесь, под нею, провел он однажды холодную ноябрьскую ночь. Но дождался и задержал матерого контрабандиста. Тот скупал у нечистых на руку старателей якутские алмазы и искусно прятал их под кору бревен, грузившихся на иностранные суда. Лес тогда шел на экспорт не ошкуренным. По особым меткам узнавали эти бревна приемщики… А на счету скромного сортировщика рос, как на дрожжах, вклад в одном из банков Юго-Восточной Азии. В твердой валюте. Здесь, в одной из могил своего давно умершего родственника держал тот тип тайник свой. Так удобно было, обкапывая могилу лопатой, припрятать в ней очередную, привезенную из длительного северного отпуска партию прозрачного богатства… Отсюда он увозил в порт, где работал, по несколько штук алмазов. Боялся попасться с большим количеством. На себя рябинка эта приняла первую же пулю, защитив Аркадия.
Яровой остановился. Стряхнув воспоминания, поднял находку. Где он видел эту странную кепку? Уши пришиты наглухо. Машинкой. У охинцев таких нет. И в продаже здесь не появлялись никогда подобные. Аркадий внимательно рассматривал кепку.
Кожаный ободок истерт. Козырек обтрепан.
— У кого я видел ее? — силился вспомнить Яровой.
То, что такие кепки — серые, в мелкую клетку, носили в Магадане, он вспомнил сразу. Но это значит — кто-то оттуда появился здесь. Обычно такой покрой предпочитали бывшие зэки. Такие кепки годились на любую погоду и время года. Защищали от ветра и дождя, от комаров и снега.
Эта провалялась тут всю ночь. Насквозь промокла. Хотя хозяин любил ее и носил, не снимая, судя по всему. Вон как выгорела на солнце макушка и внешняя сторона козырька. Неужели, так дорожа, выкинул без сожаления? Но почему именно здесь, на кладбище?
Ведь не ехал сюда человек из Магадана только для того, чтобы здесь выбросить кепку?
Яровой рассматривал серый замусоленный подклад.
Да, хозяина опрятным не назовешь. За собою не следил. Редко мыл голову. В шве козырька, защищенном дермантином, перхоть забилась.
«Лысый черт. Оттого и облысел, что мыться не любил», — подумал Аркадий, тщетно отыскивая хоть один волос. Не один, несколько их, сыскал он в затылочном шве.
Серые, истонченные, они впились в материал, слились с цветом кепки.
«Такие волосы бывают у тех, кто много времени не был на солнце и на воздухе. Такие волосы бывают у зэка. Тонкие, как паутина, они не защищают голову от дождей и холодов. Странно, почему ее хозяин оказался за оградой кладбища? Значит, не из похоронной процессии. Но что он тут делал? Кепка целая. Нигде не порвана. Ни одного трупа здесь не находили. Последние трупы найдены далеко от кладбища. А тут — кепка?