Оглобля рвалась домой. Там деньги. На них можно пожрать и выпить. Ну почему, зачем она тут лежит?
Угадав ее нетерпение, к Оглобле подошел хирург, сделавший операцию.
— Куда торопитесь? У вас от желудка осталось лишь воспоминание. Три четверти удалено. Понятно?
— Зачем? Как я с одним воспоминанием теперь проживу?
— А что делать прикажете? Не мне вам говорить, почему так случилось.
— Значит, скоро копыта отброшу?
Врач посуровел:
— Если жить по-прежнему, то не жить…
Тоська лежала в больнице больше месяца. За это время привязалась к хрупкой, невзрачной девчушке-санитарке. Та ухаживала за Тоськой, не жалея сил.
Кормила, купала, причесывала. Оглобля, как-то разговорившись с нею, узнала, что живет девчонка на квартире, учится в медтехникуме на фельдшера.
«Жить, как прежде — недолго жить…» — стояло в ушах.
Запомнилось предостережение хирурга неспроста. Жизни по
сути и не было. Тоська даже не знала, а что это такое — жить. Как можно жить иначе?
— Взяла бы я тебя к себе. Да только не понравится у меня. Домишко старый. Того гляди, рухнет. Меня придавит — ладно. А тебя жаль, — сказала как-то Тоська нянечке.
— А я бы пошла к вам. Пусть условия не ахти, зато практику имела бы по домашнему уходу за больной.
— Надоела бы я тебе быстро.
— Если поняла бы, что стала обузой, ушла б тут же, — сказала нянечка.
— Ну, что ж, подваливай ко мне на Шанхай, — согласилась Тоська и дала санитарке адрес.
Та пришла на второй день после выхода Оглобли из больницы.
Оглядев убогую комнату, головой покачала:
— Ремонт нужен. Здесь давно не мыто, не чищено. Ну, если берете меня, приведу все в порядок, — пообещала девушка.
Тоське за время болезни понравилось лежать в чистой постели, на хрустящих, белоснежных простынях, под пододеяльниками, на мягких белых подушках.
Всего этого у нее не было никогда. Вытирала лицо подолом юбки. Руки дома мыла раз в день.
А тут ее умыли и причесали. И Тоськина заскорузлая душа под старость запросила уюта и чистоты. Но сама она век не умела этого делать. А девчонка уже на следующий день усадила Тоську во дворе на солнышке погреться, сама за полдня побелила комнату. К вечеру отмыла окна, двери и полы. Очистила стол и табуретки.
Тоська, войдя в комнату, не узнала ее и ахнула. А Оленька вытряхнула постель. Села, загрустив.
— Чего ж теперь тебе не нравится? — удивилась Тоська.
— Белье постельное купить надо. И койки. А у меня денег нет, — сказала Оленька грустно.
— А сколько это стоить будет? — поинтересовалась Оглобля.
Когда девчонка назвала сумму, у Тоськи глаза на лоб полезли:
— Это ж целый месяц, каждый день водяру жрать можно хоть жопой.