Берендей умолчал о всех подробностях той самой короткой ночи за все время в Охе.
Когда фартовые взяли беспределыциков и поволокли в тайгу. он вместе с Привидением долго не мог подступиться к Удаву. Тот понял, что попался в капкан сродни тому, который сам ставил на щипача и сутенера Дамочку. Он едва не задушил Привидение, сбив его с ног. Он был в полупрыжке от леса. По Берендей нагнал. Удав защищался по-звериному отчаянно, зная, что в этой драке ставка слишком велика. Проиграть ее — потерять жизнь. Иного не могло быть. И потому, собрав в комок псе силы, боролся за это единственное, что было у него своим, не отнятым, не украденным.
Берендей, упав на корягу спиной от удара Удава, коротко охнул. В спине — будто сук остался. Но тут же, оттолкнувшись от коряги, влепил в челюсть Удава всю тяжесть своего тела, вложенную в кулак. Привидение только тут добавил свой коронный удар сверху, по темени.
Удав упал, как срезанный. Его сразу же подхватили кенты.
Уволокли в темноту тайги, заткнув рот мокрушника колючим комком мха.
Берендей и Привидение оглянулись на горевший дом. К нему уже мчались со всех сторон люди из соседних домов.
С ведрами, лопатами, они спешили спасти старуху, которую гастролеры убили, покидая дом.
Не оставлять свидетелей — таков закон Удава. И, обхватив шею приютившей их бабки, сдавил коротко.
— Теперь пусть спасают тебя, — бросил он вполголоса хозяйке, уже не слышавшей его.
Беспределыциков приволокли фартовые в самую глухомань. Здесь кричи, плачь иль смейся — никто не услышит. Ни радость, ни горе не с кем разделить.
Хмурые ели, обступив маленькую поляну-пятачок, о чем-то перешептывались между собой. Словно спрашивали друг друга, что понадобилось здесь людям? Зачем в глухую ночь будоражат они сон тайги?
Удава фартовые определили отдельно от других беспредельщиков. Но на виду.
Раздев его донага, так велел Привидение, фартовые плюхнули его под ель, голым задом на муравейник, оживший вмиг, едва человечье тело коснулось их.
Накинув тугие петли на шею, руки и ноги, фартовые привязали Удава к стволу могучей ели.
Изо рта выбили мох, чтоб отвечал на вопросы. Но душегуб молчал.
Лишь через полчаса, когда муравьи, проникнув в тело, стали грызть его изнутри, Удав застонал. Лицо перекосила боль.
— Кто хозяин вашей кодлы? — улыбаясь, спросил его Привидение.
— Кляп, — едва выдавил Удав.
— Покажь его!
— Хрен в зубы! Нет его! Теперь уж смылся. Не накроете, — взвыл Удав от боли.
Муравьи сплошь покрыли его тело. И ликуя, что никто им не мешает, пировали вволю.
— Где Кляп? — подступил Берендей к Удаву.