Вот и всё, – сказала Магдалин.
Я судорожно огляделся и увидел одинокое асфальтовое шоссе, понурые деревья, череду горбатых «ракушек».
– Ты свободен. У тебя ещё есть время… Беги.
– Куда?
– В Иерусалим. Там начало начал.
– А Пётр? Он ведь тоже здесь, верно? Питер Фишер, он меня узнает? Кто-то ещё из наших здесь?
– Я не знаю… – покачала головой Магдалин. – Мне не всё известно.
В её глазах таяли звёзды.
– А ты пойдёшь со мной?
Магдалин снова покачала головой.
– Я не могу.
– Почему?
– Потому что мой путь давно завершён, а ты лишь в самом его начале.
– Но мы встретимся?
– Конечно. – Она улыбнулась светло и чуточку печально. – Только немного позже.
– Когда?
– Помнишь, ты сам говорил: у нас впереди вечность.
– Но ты нужна мне здесь! Останься, пожалуйста!
На миг её нежное лицо с распахнутыми глазами приблизилось, я ощутил вишнёвый вкус её тёплых мягких губ, и где-то в вышине грянул невидимый оркестр.
– Я люблю тебя, Магдалин…
Но она уже ускользала, превращаясь в тонкий луч света, струившийся от одинокой яркой звезды, неожиданно проявившейся на задымлённом вечернем небосводе… Зато теперь я точно знал, что пройду этот путь, каким бы тяжёлым он ни был, чтобы обрести в конце больше, чем просто вечность.
– Я люблю тебя! – крикнул я в бескрайнюю высь, – я вернусь, Магдалин! Я найду тебя, слышишь?!
– Найди-ка лучше пальто, милок, а то простудисся… – скрипнул старческий голос.
По дороге, откуда ни возьмись, опираясь на палку, шаркал стоптанными сапогами старик.
И тут я почувствовал, как пробивает рубаху морозный ветер, как свежо и вольготно дышится разлитой в воздухе свежестью, увидел, как танцует в неясном фонарном свете стайка первых снежинок. Зима? Ну да, уже конец ноября. Как скоро… Время коварно, его стремительный бег невидим, неощутим. Значит надо поторопиться, если не обогнать, то хотя бы прийти вровень…
– Не волнуйся, отец! – сказал я. – Всё будет хорошо.
Дверь в квартиру отворилась с жалобным всхлипом. Вспыхнувший искусственный неживой свет равнодушно обнажил все неровности, выпуклости, впадины и изломы, покрытые густым слоем пыли. Всё было по-прежнему, но меня вдруг посетило смутное чувство тревоги. Кто-то побывал здесь в моё отсутствие. Этот кто-то был очень осторожен, не оставив ни единого следа своего визита, но я-то знал, что он не был призраком.
Я задёрнул занавески, и уже потом понял, что это глупо – на крайнем этаже крайнего дома окнами на сумрачное шоссе. Покрутил головой в поисках «жучков» как в старом добром шпионском кино, и сам невесело рассмеялся над внезапным приступом паранойи. Но гнетущее чувство тревоги не покидало, напротив, росло и ширилось, заполоняя всё моё существо, грозясь с треском прорваться наружу. Если бы я мог спросить у кого-нибудь совета, поделиться с кем-нибудь своими сомнениями…