При упоминании этого имени по лицу Равви пробежала тень.
– Это был Человек. – Сказал он дрогнувшим голосом, отозвавшимся неожиданной болью. – Он был моим другом и Учителем. Таких больше нет. Мне его не хватает…
– Прости. – Сказал я, снова ощутив неловкость, словно в происшедшем была и моя вина.
– Не волнуйся. – Уже обычным тоном проговорил Равви. – Участь Крестителя мне не грозит. Можешь успокоить Магдалин.
И посмотрел так, что я почувствовал себя круглым дураком, пересказывающим бабьи сплетни.
Я отлез к костру, предложил помощь.
Тем временем Матвей, свирепо дувший в огонь, сумел разжечь пламя, и оно с прожорливостью голодного набросилось на хворост.
– Чем будем питаться? – поинтересовался я. – Жареной саранчой?
Пётр рассмеялся. Нормальный парень, прикольный, с лёгким характером. И умника не корчит. Он мне нравился больше всех в нашей компании… В нашей? Я невольно вздрогнул. Впервые я подумал об этих людях не как о случайных попутчиках. «Наши…» В этом слове заключался гораздо больший, глубинный смысл, что-то общее, близкое, схожее. Ты никогда не скажешь «наш» о том, что тебе чуждо, безразлично или враждебно.
От этого внезапного откровения я смешался и притих.
– Не знаю, – отозвался он, кивая в сторону пары больших плетёных корзин, – там что-то должно быть. Фаддей, глянь!
Фаддей, находившийся ближе всех, к вожделенным корзинам, поднял крышку, и его смазливое лицо вытянулось, отчего утратило эту самую смазливость.
– Там ничего нет.
– Не может быть, – заупрямился Пётр. – Там должна быть рыба, я чувствую её запах.
– Подойди и посмотри, – обиделся красавчик. – Бывшему рыбаку везде рыба чудится. Даже на деревьях. В коробе нет ни чешуйки.
– Может, там что-то и было, но пока мы тусовались в храме, её кто-то сожрал. – Предположил я. – Наверное, стая голодных кошек. У кого-нибудь есть сачок?
– Зачем?
– Пойду, наловлю кузнечиков к ужину. Кому сколько?
Неожиданно это вызвало общее веселье.
– Кажется, без тебя нам было скучно, – подал голос Равви.
– И голодно, – парировал я. – Святым духом сыт не будешь.
– О чём вы говорите? – искренне удивился Равви. – Еды предостаточно. Полные корзины.
– Они пусты как мой карман.
– Не может быть, – недовольно покачал головой Равви. – Пётр, посмотри. Быть может, твои глаза острее.
Петр открыл крышку, многозначительно посмотрел на нас и с трудом перевернул корзину. Блестя тусклой, как тысячи крохотных сплавленных воедино монеток, чешуёй, обречённо шевеля жабрами, зевая на солнечный свет, посыпались на землю тяжёлые рыбины.
Я подскочил, рванулся к корзине, да так и застыл с выпученными глазами и глупо раззявленным ртом.