– Она же была пустая… – неуверенно промямлил Фаддей.
– Это чудо! – Воскликнул Матвей.
Равви недовольно покачал головой.
– Это такая мелочь, что, будь у вас чуть больше желания и веры, вы легко бы совершили это сами. Учу вас учу, а без толку. Посмотрите вокруг. Вот, хотя бы на тех птиц: не сеют, не жнут, нет у них ни хранилищ, ни житниц, ни денег, а сыты… Говорю вам: не беспокойтесь о завтра: завтрашний день сам позаботится о себе.
Равви обвёл присутствующих сердитым усталым взглядом. Потупившись, они понуро опустили головы. Я посмотрел в сторону. И впрямь – большая серо-чёрная ворона, наглая и жирная, ничем не отличающаяся от московских собратьев, шастала по жухлой траве, воровато косясь на наш чудесный улов круглым жёлтым глазом.
Я подумал, что, наверное, его отнюдь не преклонный возраст мешает людям воспринимать то, что он говорит. Будь он убелённым сединами и испещрённым морщинами старцем, возможно, всё было бы проще. Нелегко человеку, отмерившему большую часть жизни, даже в чём-то разуверившемуся, безоговорочно принять философию рыжеволосого парня в стоптанных сандалетах, с неизъяснимой печалью на дне синих глаз, чересчур ярких и пронзительных. Улучив момент, я, как всегда некстати, спросил, сколько ему лет. Он посмотрел удивлённо, но ответил:
– Тридцать три. А что?
Я отчего-то смешался, и он со странной улыбкой отвернулся.
– Помоги. – Сказал тем временем Матвей Петру, и оба принялись возиться с рыбой на костре. Ворона подобралась ещё ближе и принялась деловито прохаживаться по песку, делая вид, что нимало нами не интересуется.
– Винишка бы, – подсказал я. – Гулять, так гулять.
Равви стрельнул в меня многозначительным взглядом, покачал головой.
– Виноват, – покаялся я. – Искуплю примерным трудом на благо прогрессивного человечества.
– Тогда вперёд, – встрял Матвей и, добродушно похлопав по спине своей лапищей, кивнул подбородком в сторону костра, около которого громоздилась в траве вялая рыба.
– Чё делать-то? – тоскливо полюбопытствовал я, глядя на тлеющие угли.
– Жарить, – лаконично пояснил он, не вдаваясь в подробности.
– Здесь рыбы – обожраться. – Проворчал я. – Куда жарить такую прорву?
– Мы найдём, с кем ею поделиться, – ответствовал Равви. – Вечером придут люди.
– Пусть люди и жарят…
Равви сказал, чтобы я не ворчал, а занялся делом.
– Давай, помогу. – Предложил Петр.
– Сам справлюсь. Не маленький.
Я напряг память, восстанавливая опыт школьных походов. Присел на корточки и с усердием дунул в костёр. А набежавший невесть откуда ветер не меньшим с усердием дунул навстречу, залепил мне глаза, нос и рот удушливым дымом, чешуйками золы. Под общий гогот от должности главного кострового меня отстранили. Под шумок знакомая ворона, до сих пор топтавшаяся в стороне, неожиданно пикировала на гору сырой рыбы и, схватив одну стальным клювом, полетела прочь, медленно и тяжело, как грузовой самолёт.