– Да.
И снова у меня возникло ощущение, что тема прошлого ей не по душе.
– Загадочная Магдалин… В тебе есть тайна.
Она выдержала мой взгляд и в тон ответила:
– В тебе тоже, любопытствующий пришелец.
Спорить я не стал. Странное дело: всегда в глубине хотел казаться в глазах красивой женщины эдаким таинственным незнакомцем, маской Зорро или хотя бы Штирлицем. Но с интеллектуальным багажом скудных школьно-студенческих познаний, гордым статусом торгового агента, обладателя синей «девятки» и подобным джентльменским набором подобное желание оставалось в разряде неосуществимых. И кто бы мог подумать…
И тут Равви заговорил. Его слушали в такой тишине, что жужжание мух казалось самолётным гулом. Я был не прав, когда думал, что его возраст служит ему помехой. Его слушали, кто с благоговением, кто с недоумением, иные с негодованием, но слушали, не перебивая, не прерывая. Я посмотрел на Магдалин. Она подалась вперёд, затаив дыхание, внимала, как внимают школьницы речам кумиров, напрочь забыв о нашем разговоре, обо мне, и вообще обо всём на свете. Что-то нехорошо отозвалось у меня внутри. Я перевёл взгляда на Фаддея. Иуду… «Нет, глупости, – сказал я себе. – Дурацкое совпадение. Всё это сказка, красивая печальная древняя легенда, не более…»
Равви говорил немного, а, когда закончил, со всех сторон полетели вопросы, и Равви отвечал на них со спокойной уверенностью, без единой запинки, как учитель на уроке.
– Разве плохо быть богатым?
– Плохо не видеть, не знать и не желать ничего, кроме богатства.
– Ты отвергаешь деньги?
– Я отвергаю власть денег. Власть, при которой прав тот, у кого их больше.
– Скажи, – раздался из тёмного угла вкрадчивый голос, – ты отвергаешь любую власть человеческую?
– Есть только одна истинная власть – Высшая. – С нажимом произнёс Равви. – Остальное – иллюзии. Никто более не властен ни над жизнью человеческой, ни над его смертью. Ни, тем более, над тем, что последует после смерти.
По собранию пробежал шепоток, словно ветром протянуло по кронам и листьям деревьев.
– Значит, – продолжил всё тот же нехороший крадущийся из угла голос, – власть кесаря ты тоже отвергаешь?
– Я уже ответил на этот вопрос, – сказал Равви. – Отдавайте Богу Богово, а кесарю кесарево.
Мне этот папарацци не понравился. Я поделился с Петром, тот сказал, что ему тоже.
– Говорят, ты исцелил римлянина на той неделе? – яростно засверкав глазами, воскликнул мужчина средних лет в красном плаще с густыми чёрными усами, воинственно топорщившимися под длинным горбатым носом.
– Врач должен оказывать помощь каждому, кто нуждается в ней.