Но тут самолет пошел на снижение, попутчик неожиданно замолчал, и Элизабет вдруг задремала. Без всяких темных очков, берушей и пледов, что выдают пассажирам дальних рейсов. Просто провалилась в сон, как порой проваливалась дома на своей любимой широкой кровати после тяжелого дня.
Необычно синий цвет моря, которое Элизабет не отрываясь разглядывала из окна автобуса, заставил ее забыть про недавнего попутчика. Вдоль дороги цвели рододендроны самых разнообразных цветов: розовые, белые, алые. На деревьях красовались, как новогодние игрушки, апельсины и лимоны, в палисадниках бушевали розы, а на окнах домов и на крылечках стояли горшки с геранью. В крошечных ресторанчиках у дороги сидели улыбающиеся люди, повсюду играла греческая музыка. Внезапно Лиз подумала: именно так должен выглядеть рай. Да, Крит — лучшее место для свадебного путешествия… Свадебного? М-да… Ну… буду считать, что это лучшее место для разводного путешествия, пошутила про себя Лиз. Однако не развеселилась, скорее наоборот…
Элизабет внезапно прислушалась к себе. Со вчерашнего вечера ее не покидало какое-то необъяснимое беспокойство, вернее смутное предчувствие, хотя никаких объективных причин для него не было. Долетела отлично, погода на острове прекрасная. Что еще надо для отпуска? Даже с детьми по мобильному телефону успела связаться. Оказалось, у них уже вечер и вся троица, включая абрикосового Сэма, устроилась с попкорном у телевизора. И все же тревога не отпускала ее.
Неужели опять? — со страхом подумала Элизабет. Она слишком хорошо знала этот нервный озноб, эти противные мурашки, бегущие по коже. Они всегда появлялись, когда должно было случиться что-нибудь серьезное. И страшное. Как тогда, много лет назад…
Лиз еще училась в университете. В тот раз на Рождество она не смогла поехать на каникулы в штат Юту с ребятами из группы. И здорово расстроилась. Именно в тот момент, когда они обсуждали поездку — она еще не знала, что не сможет поехать, — у нее и побежали по коже эти противные мурашки. Элизабет очень хотелось покататься вместе с друзьями на горных лыжах. Но родители ее не пустили, и она, кусая губы от злости и досады, осталась дома. А трое ее друзей погибли под лавиной.
До того случая веселая хохотушка Лиз не верила ни в предсказания, ни в гороскопы, ни в приметы. Да и в Бога она верила скорее по семейной традиции. Потому, что так было принято в их кругу. Она была обычной белой протестанткой англо-саксонского происхождения и принадлежала к элите Америки. В стране, где, словно в плавильном котле, смешались нации и религии, те, чьи предки приехали из Старого Света, всегда были на особом счету. Как ее родные, соседи и друзья, Лиз по воскресеньям заглядывала в церковь, чтобы попросить у Бога пятерки на экзамене, новое платье или чтобы симпатичный мальчик из студенческой группы обратил на нее внимание. Так было с детства. А после случая в горах Лиз впервые всерьез задумалась. Может быть, кто-то и впрямь ведет ее по жизни? Но потом в суете будничных дел все эти странные мысли как-то отошли на второй план.