— Я вот чего не могу взять в толк, ведь вы арестовали виновного, так зачем эти письма?
— Все было бы слишком уж хорошо и слишком просто.
— Вы не думаете, что это он, да?
— Во всяком случае, не он автор анонимных писем, так как со вчерашнего дня он под замком.
Мысленно Кюш продолжал размышлять: «Может, Андре и замешан в деле, но мне не кажется, что это он, и потом, есть еще содружество… Анисе, Барбоза…»
Памела села на стул:
— А Марьетт?
— Я о нем не забыл, это моя заноза… Он ведь не был рыцарем виноделия.
— И да, и нет.
Склонившийся над клавиатурой Кюш выпрямился:
— Как это — и да, и нет?
— Он уже не был рыцарем, как раньше.
— Продолжайте!
— Он состоял в содружестве, но был исключен несколько лет назад.
— И вы знаете почему?
— Нет, в точности не знаю, но папа-то должен знать.
— Это информация первостепенной важности! Вот она, та связь, которую я искал!
Когда Кюш вошел в свой кабинет, Маджер с Мартеном уже давно работали.
— Всем привет!
Никто не ответил. Мартен с улыбкой на лице погрузился в чтение досье, а Надя спокойно насвистывала, сидя в кресле. Полицейский отлично знал свое войско, и если оно открыто выказывало удовлетворение, значит, что-то произошло.
— Ну давай выкладывай, я слушаю.
— Знаете, патрон, вчера я нанесла визит английскому лорду.
— Да, но ты сказала, не было ничего особенного.
— Вчера нет, но после некоторых изысканий… Он говорил, будто не приезжал примерно с середины мая… Так вот, он лжет.
Надя перевернула фотографию с надписью: «87 км/ч», на ней отчетливо виден мужчина за рулем машины.
— Это он, Кинсли?
— Да, патрон, но самое забавное то, что эта фотография была сделана семнадцатого июня в двадцать один сорок пять на шестьдесят третьем километре шоссе восемьдесят девять.
— Но это же вечер убийства Анисе!
— Да, сэр. Значит, он лжет.
— Вне всякого сомнения.
— Вы оба отправитесь к нему домой, и, конечно, с наручниками… Помните о дипломатических осложнениях… Это хорошо!
Кюш потирал руки от удовольствия, но звуки «Седьмой кавалерийской» вернули его к реальности. Быстро взглянув на цифровой экран, он бросил своим коллегам:
— Смирно! Это патрон.
Кюш заранее знал, что этот звонок испортит ему недавнюю радость. Он не принадлежал к числу любимчиков начальника. Журдану нравилось, когда ему лизали пятки, льстили. Он любил расследования без шума и скандала — так лучше для его продвижения по службе. Зато в умении интриговать и шагать по чужим трупам, чтобы преуспеть, Журдану не откажешь, в этом он мастак. С Пуаре, его приятелем-прокурором, они составляли чудную парочку. Беда заключалась в том, что Кюш был не светским человеком и потому отказывался пресмыкаться и расточать сияющие улыбки.